Иеромонах Дамаскин (Орловский). Игумен Дамаскин (Орловский)

Об изучении бессмертного подвига новомучеников и их жизни во Христе рассказывает научный руководитель Регионального общественного фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви», секретарь Синодальной комиссии Московского Патриархата по канонизации святых, ответственный секретарь Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, составитель полного свода житий новомучеников и исповедников Российских XX в., игумен Дамаскин (Орловский).

Отец Дамаскин, жизнь Церкви с первых веков созидалась на подвигах мучеников. Чем отличается подвиг новомучеников от подвига мучеников первых веков христианства? И чем отличается изучение их жизни от изучения жизни древних мучеников?

Сам подвиг, его качественное содержание никак не изменилось, тот же самый христианин с верой во Христа воскресшего предстоял Богу в древности, предстоял Богу и в ХХ столетии. Изменилось не содержание христианского подвига, а обстоятельства, в которых этот подвиг стал совершаться. Если христиане первых веков были гонимы только за то, что они христиане, само христианство и ставило их уже вне закона, то во время гонений в ХХ столетии христианство не объявлялось преступным и заслуживающим смерти, как то было в древности. От христианина в ХХ в. не всегда требовали и отречения от Христа. Главным стало не то, кем ты называешься, а кем ты являешься в действительности. Ты можешь называться христианином, но не быть им на деле. Поэтому если жизнь древних мучеников рассматривалась по одному признаку - их веры во Христа, то жизнь пострадавших от властей в ХХ столетии рассматривается по множеству признаков. И подход к их изучению - личностный, то есть надо изучать жизнь человека, чтобы понять, кто перед нами. Властей в то время вполне устраивало положение, чтобы христиане были таковыми только по имени или тайно помогали гонителям. Поэтому в те годы христиане по имени могли быть отступниками от веры, лжесвидетелями против ближних и людьми недостойного христианина образа жизни. И при этом всем - пострадать, как многие наши славные мученики, те, для кого не было ничего дороже и прекрасней Христовой Церкви. Это значит, что методика изучения жизни мучеников при остающихся неизменными церковных критериях стала иной.

В ХХ в. на историческую сцену вышел политический феномен, не существовавший доселе, - тоталитарное государство. Чем можно его охарактеризовать? Тотальностью и мощью давления государства на отдельного человека, когда использовалась вся материальная и организуемая государством психологическая мощь, когда для того, чтобы сломить и раздавить того или иного человека враждебной, как считала власть, идеологии, использовались все рычаги и возможности государственной машины. Церковный человек оказывался почти как в иноземном, каком-то «вавилонском» плену, но в отличие от обычного плена во времена межгосударственных войн ему некуда тогда было бежать кроме Неба. В этих условиях некоторые, чтобы сохранить свою жизнь, шли на сделку с совестью. Можно ли их назвать исповедниками или мучениками, хотя бы они и претерпели впоследствии насильственную смерть? Отличается подвиг новомучеников и по условиям следственного процесса, который в ХХ в. в отличие от открытого процесса в древности был закрыт от окружающих и почти недоступен для полноценного изучения в настоящее время, потому что тот корпус документов судебно-следственных дел, который ныне в основном изучается, отражает лишь часть жизни пострадавшего священнослужителя или мирянина, и как часть информационного целого может быть недостаточен для реконструкции событий. Церковь ныне обвиняют в том, что она будто бы совершенно доверяет всему написанному в протоколах допросов обвиняемых.

Однако это не так. Все прекрасно понимают, что люди в то время ложно обвинялись в несовершенных преступлениях. И в этом случае важно не само обвинение, а позиция обвиняемого по отношению к выдвинутому против него обвинению. На Архиерейских Соборах с предельной ясностью не один раз говорилось, что нет «оснований для канонизации лиц, которые на следствии оговорили себя или других, став причиной ареста, страданий или смерти ни в чем не повинных людей, несмотря на то что они пострадали. Малодушие, проявленное ими в таких обстоятельствах, не может служить примером, ибо канонизация - это свидетельство святости и мужества подвижника, подражать которым призывает Церковь Христова своих чад» (см.: Доклад митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, на Архиерейском Юбилейном Соборе. М.: Храм Христа Спасителя, 13-16 августа 2000 г.). Бывали случаи, когда люди, оказавшиеся лицом к лицу с гонителями, лжесвидетельствовали, кривили душой, подписывались под нажимом следователей под текстами, под которыми они никогда бы не подписались, находясь в других обстоятельствах. Говорят, что у следователей были методы воздействия, пытки и пр. Но это возражение за пределами критики, потому что в данном случае говорится не о людях вообще, а о святых мучениках, не вообще о несправедливо пострадавших, а о тех, чье поведение перед лицом смерти было во всех отношениях безупречно. Ссылка на условия следствия ХХ в., делающая извинительным лжесвидетельство, означала бы изменение критериев канонизации, принятых Церковью, которая всегда рассматривала по существу подвиг мученика и не искала оправдания греху в тяжести пыток, при которых можно было бы отказаться от нравственных и религиозных принципов.

Новомучениками мы можем называть только тех, кто прославлен Русской Православной Церковью. В соответствии с решением Священного Синода от 16 февраля 1999 г. мы называем святыми мучениками только прославленных Церковью, имена остальных Ты, Господи, веси. Такая формула и невключение непрославленных в перечень новомучеников поименно позволяет в соответствии с определением Священного Синода «исключить из чина почитания тех, кто скончался вне Православной Церкви, отпав от нее из-за церковного раскола, или из-за предательства, или по нецерковным мотивам» (Канонизация святых в ХХ веке. М., 1999). Так что будет ошибкой называть новомучениками тех, кто пострадал, но не был прославлен Церковью.

От чего в первую очередь приходилось отрекаться новомученикам и исповедникам Церкви Русской ради верности Христу, какие лишения принимать на себя в жизни?

В первую очередь, чтобы избежать гонений в годы советской власти, верующим приходилось скрывать, что они верующие. В те годы, если человек оставался верным Христу, он мог лишиться работы и вообще остаться без средств к существованию, мог быть арестован, заключен в тюрьму или отправлен в ссылку. Гонения касались не только взрослых членов семьи, но и детей, которых могли преследовать в школах за ношение крестика или за то, что посещают богослужения. Соответственно, родители всегда жили под угрозой лишения родительских прав за воспитание детей в религиозном духе. Верующий человек должен был быть в то время готов лишиться всего, но не постыдиться Христа и Его слов.

В годы гонений на Православную Церковь в стране наблюдался, как бы мы сейчас сказали, кризис семьи: официальная политика безбожной власти насаждала культ поклонения материальным благам, навязывала свободу отношений для супругов, общественное воспитание детей по стандартным государственным программам, в основе которых лежат принципы безбожия и обезличивания. Сегодня мы пожинаем горькие плоды экспериментов советской власти. Может ли опыт жизни новомучеников и исповедников Церкви Русской помочь современным супругам в противостоянии этому давлению извне, а также в воспитании детей?

Чтобы семья могла противостоять современным соблазнам, надо, чтобы сама семья была христианской. Современным соблазнам может быть противопоставлено только иное содержание жизни - содержание христианское. Надо быть, прежде всего, христианином, и тогда соблазны мира сего не коснутся души человека. Опыт новомучеников ярко свидетельствует об этом. В то время многие христианские семьи мирян и священнослужителей ничего не боялись, хорошо понимая, что единственная прочная опора их в этой жизни - христианская вера. В этом смысле современный человек не столько соблазняем миром, сколько соблазняется сам, зачастую сам ищет соблазны и не ищет того, как и чем духовно питать свою душу, чтобы спасти ее.

Прохождение семейного поприща требует от человека немалых усилий, без преувеличения можно сказать, что это подвиг. Венцами мученическими символизирует Церковь брак, даруя супругам благодатную силу, чтобы за достойное и подвижническое несение этого креста на земле увенчаться в Царстве Небесном.

Образцом семейной жизни были, например, священномученик Тихон и его супруга, исповедница Хиония, Архангельские, прославленные в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской. Жили они в Воронежской области, где отец Тихон служил священником. У них родилось 18 детей. Супруги растили детей, не смущаясь бедностью, приучая детей ко всякого рода труду, что помогло тем впоследствии пережить многие лишения.

Воспитанием детей занималась мать, Хиония Ивановна. Она научила детей молиться, а при всех трудностях обращаться к Богу. Во все большие и малые церковные праздники дети вместе с нею шли в церковь. Она приучила их поститься в соответствии с церковным уставом. В посты откладывалось чтение светских книг и читался Закон Божий. Прочитанное дети пересказывали отцу или матери. Поскольку времени свободного от работы тогда было немного, то пересказывали за работой - в огороде, в поле или за рукоделием.

9 августа 1937 г. отец Тихон был арестован. «Оружие есть?» - спросил его сотрудник НКВД. «Есть, - ответил священник, - крест и молитва!» Протоиерей Тихон Архангельский был расстрелян 17 октября 1937 г. Перед расстрелом палач спросил его: «Не отречешься?» - «Нет, не отрекусь!» - ответил священник.

12 декабря 1937 г. власти арестовали Хионию Ивановну. Через несколько дней мужественная исповедница писала детям из тюрьмы: «Дорогие мои дети, вот три дня я в клетке, а думаю - вечность. Допроса форменного не было еще, но спросили, верю я в то, что Бог спас евреев, потопив фараона в море, я сказала: верю, и за это меня назвали троцкисткой, которых нужно уничтожать, как врагов советской власти… Храни вас Господь и Его Пречистая Матерь…»

31 декабря 1937 г. тройка НКВД приговорила Хионию Ивановну к восьми годам заключения. Хиония Ивановна скончалась в декабре 1945 г., став вместе со своим супругом, священномучеником Тихоном, христианским образцом воспитания детей и молитвенницей за всех стремящихся к устроению благочестивой семейной жизни.

Претерпеть допросы и истязания в застенках было выше человеческих сил. Что помогало новомученикам оставаться верными евангельской истине до конца и в то же время - сохранять человеческое достоинство?

Для новомучеников пришедшие испытания стали экзаменом, который они сдавали благодеющему о них Богу. Главная трудность и скорбь мучеников ХХ столетия была не в истязаниях, а в том, что гонения и мучения, ссылки и заключения они не могли переждать, как это бывало в древности, когда всякое гонение в конце концов оканчивалось и люди снова могли начать жить привычной для них жизнью, почти не преследуемые. Нашим новомученикам и исповедникам пришлось жить в условиях гонений, заключений и ссылок в течение всей своей жизни. Какие же качества им требовались, чтобы все это достойно перенести? В первую очередь такая весьма полезная для человека добродетель, как терпение. «Терпением вашим спасайте души ваши… Претерпевший до конца спасется», - говорит Господь. Эта добродетель, возрастая, помогала мученику видеть в своей жизни Промысл Божий, действенное участие в ней Бога, что уже само по себе укрепляло его духовные силы. Второе, что помогало перенести испытания и в то же время являлось плодом проявляемого в испытаниях терпения, - это глубочайшее христианское смирение. Именно этой главной добродетели учили страдания, благодаря этой божественной добродетели мученики смогли перенести все испытания. Для новомучеников и исповедников гонения, обрушившиеся на них в ХХ столетии, не были фактором внешнего насилия. Для них это были обстоятельства, в которые их поставил Господь не только страдать, но и жить. И что для новомучеников и исповедников могло быть утешительней, чем знать, что Господь всегда с ними рядом - и в тюремной камере, и за колючей проволокой концлагеря. «Ты спрашиваешь, когда кончатся мои мучения? - писал священномученик Иларион (Троицкий) из тюрьмы. - Я отвечу так: мучений я не признаю и не мучаюсь. При моем «стаже» меня… тюрьмой не удивишь и не испугаешь. Я уже привык не сидеть, а жить в тюрьме…»

Вы взяли на себя чрезвычайный труд по изучению подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской и составлению полных жизнеописаний. Что вас подвигло на это и в чем заключается работа в настоящее время?

Безусловно, прежде всего - долг перед Церковью, осознание необходимости, чтобы это было сделано, и того, что осуществить это можно в определенных временных рамках. Есть вещи, которые можно сделать или сейчас, или уже, во всяком случае, в должных объемах, будет трудно сделать когда-либо. Жития пишут на основании исследований в различных архивных фондах, а методика исследования и написания житий новомучеников сходна с тем, как писали жития древних мучеников.

Справка: Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 1992 года определил совершать празднование Собору новомучеников и исповедников Российских 25 января по старому стилю, т.е. 7 февраля по новому стилю (в день памяти убиения священномученика Владимира Богоявленского) в случае совпадения сего числа с воскресным днём илив ближайшее воскресенье после этой даты . В этом году Собор новомучеников и исповедников Российских - 8 февраля. Предлагаем вашему вниманию рассказ о новомучениках российских авторитетнейшего современного церковного исследователя темы подвига Русской Церкви в ХХ веке - игумена Дамаскина (Орловского).

- Отец Дамаскин, в годы репрессий было много страшных и по-разному страшных лет. Но 1937 - особый год. По количеству и жестокому характеру репрессий? Или еще по каким-то своим чертам?

Да, 1937-й был особый год. Прежде всего, конечно, по количеству и размаху репрессий. Если с 1921 по 1940 год осужденных за так называемые «контрреволюционные преступления» было 3 080 574 человека, то в одном только 1937 году по знаменитой 58-й статье было арестовано 790 665 человек. И, конечно, год был особым по жестокости репрессий. Огромное число единовременно арестованных людей и сокращенные сроки проведения следствия сопровождались во многих случаях мучительными условиями содержания в тюрьме, превращавшимися в особого рода пытку, избиениями во время следствия и разного рода угрозами. Безусловно, мы не можем утверждать, что пыточное следствие было применено ко всем этим сотням тысяч людей. Во многих случаях следователи ограничивались показаниями свидетелей, которые оговаривали человека, и следователь всегда мог написать, что обвиняемый такой-то не признал себя виновным, но уличается показаниями свидетелей. Для упрощенного «судопроизводства» при помощи троек при управлениях НКВД, рассматривающих дела списочным порядком, такой процедуры было вполне достаточно. Это объективные внешние характеристики 1937 года - избиение властью собственного народа - большое число арестованных, следствие, вынесенное за границы всех правовых норм, и упрощенное судопроизводство. Но для человека по настоящему страшно оно было тем, что почти никто из тех арестованных людей не представлял, что такое вообще может быть. За годы советской власти, будучи уже арестованным один раз или два, человек свыкался с мыслью, что таков стиль управления страной у новой власти - арест, приговор, освобождение после определенного срока, немного жизни на свободе, снова арест, приговор и так без конца. Люди не могли себе представить, что наступит юбилейный революционный год, который будет характеризоваться массовым избиением, где все арестованные будет расписаны по двум категориям: 1-я, - те, кого надлежало расстрелять и 2-я - которых следовало приговорить к 10 годам заключения, а если выживут, то через 10 лет снова сослать, о чем конечно жертвы тогда не догадывались.

Таганская тюрьма

Что это означало для человека и, в особенности, для христианина, для которого представление о смерти неразрывно связано с представлением о покаянии? Человек, которого арестовывали в 1937 году должен был готовиться уже не к жизни и не к тому, как он будет жить в заключении после приговора, а к смерти. Самое страшное было - обреченность на насильственную смерть при незнании этого. Отсюда иногда малодушие и какие-то сделки со следствием: люди рассчитывали жить, а их уже почти приговорили к смерти. Каковы же были переживания человека, когда он об этом узнавал за полчаса до смерти - и ничего уже нельзя было сделать?! Для христианина урок: на земле надо готовиться не к жизни, а к смерти. Большинство арестованных в тот год уже при самом аресте были обречены на расстрел, у них оставалось время только для подготовки к смерти - иногда это была всего одна неделя от дня ареста, иногда месяц или два. Но они об этом не знали. Страшно то, что у человека отнималось время для покаяния. При всем этом нельзя не сказать и того, что этот год, почти прекративший физическое существование Церкви в России, умножил число ее святых.

Прием заключенных в тюремном дворе 1930-е гг.

В предисловии к третьему тому Вашего семитомного труда Вы пишете о том, что репрессии 1937 года связаны с результатами состоявшейся в начале 1937 года переписи населения СССР. Пожалуйста, расскажите нам, читателям, о результатах этой переписи и о том, как они связаны с репрессиями.

Еще в 1935 году Сталину и секретарям ЦК ВКП(б) А.А. Андрееву и Н.И. Ежову, которому и предстояло организовать репрессии в 1937 году, стало известно, что проводимая в стране антирелигиозная политика малоуспешна. Например, в Ивановской области на 2000 молитвенных зданий оставалось 2500 священнослужителей, в Горьковском крае было до 1500 молитвенных зданий и более 1500 священнослужителей. А по «всей стране, - по вычислениям властей, - насчитывалось не менее 25000 молитвенных зданий (в 1914 году церквей было до 50000)». В начале 1937 года по инициативе Сталина состоялась всесоюзная перепись населения, в которую Сталиным же были и внесены вопрос о принадлежности к общественным группам и, в частности, к так называемым «служителям культа», а также вопрос о религии.

Плакат 1937 года о переписи населения

Из 98,4 миллиона людей старше 16 лет, отвечавших на этот вопрос, верующими себя назвали 55,3 миллиона, неверующими - 42,2 миллиона, и не ответивших на этот вопрос было 0,9 млн. Из верующих подавляющее большинство - 41,6 миллиона - назвали себя православными. Перепись свидетельствовала о провале плана уничтожить религию с помощью антирелигиозной пропаганды и «мягкого насилия» - лагерей и ссылок. Осуществление данного плана стало проводиться с помощью террора в 1937 году.

Иллюминация в Москве к ХХ-летию Октябрьской революции

- В нашем разговоре мы не можем не коснуться личности И.В. Сталина. Скажите, пожалуйста, отец Дамаскин, какие есть свидетельства его личной инициативы в уничтожении Церкви в нашей стране в течение 1930-х годов?

Еще при Ленине, в 1922 году, когда Московский ревтрибунал приговорил не виновных ни в чем перед советской властью священников к расстрелу и их судьбу решало Политбюро, именно Сталин, разослав всем членам Политбюро записку, написал: «Я лично голосую против отмены решения суда», т.е. за расстрел. И во всех случаях, когда судьбу духовенства решало Политбюро, Сталин всегда выступал исключительно за расстрел.

Вождь подписывал не только приговоры

20 мая 1937 года Сталин распорядился через Маленкова обсудить предложение - упразднить церковные двадцатки и органы управления церковными приходами, что можно было сделать только, если приходы перестанут существовать. В ответ на это предложение 26 мая глава НКВД Н.И. Ежов предложил вовсе упразднить существовавшее тогда законодательство о культах и создать комиссию при ЦК ВКП(б), которая напишет новое законодательство. И Сталин-практик, не любивший излишней писанины, 3 июля 1937 года направил Ежову и всем секретарям обкомов и крайкомов и ЦК нацкомпартий простенькое и краткое распоряжение: представить в пятидневный срок «в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке». 30 июля был принят оперативный приказ НКВД за № 00447, в котором ставилась «задача - самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов». В их число входили, по тогдашней терминологии властей, и «церковники». Так за подписью Сталина начался террор 1937 года. К концу террора из 25000 храмов осталось 1277, причем неизвестно, совершалось ли в них богослужение. Потери 1937 года для Церкви и для народа в целом оказались невосполнимы, и неизвестно, будет ли когда-нибудь преодолен тот ущерб, который нанес Церкви Сталин.

Плакат. Н. Ежов уничтожает антисоветскую гидру

- Таким образом, изменение политики в отношении к Церкви, происшедшее в 1943 году, было лишь тактическим шагом?

Что касается изменения политики по отношению к Церкви после 1943 года, то это изменение преследовало единственную цель - использование Церкви государством в его внешнеполитической деятельности. В связи с этим прекратилась оголтелая антирелигиозная пропаганда. Но храмы так же, как и раньше, продолжали закрываться с ведома и под контролем Сталина. В частности, в «соответствии с Постановлением СНК СССР от 1 декабря 1944 № 1643-48/с <…> производилось изъятие у религиозных общин общественных зданий, занятых ими в период оккупации под молитвенные дома, исходя из возврата этих зданий советским органам». Здания, о которых шла речь, это здания храмов, переданные после их закрытия в 1930-х годах колхозам, а в период оккупации приведенные верующими в порядок, так что в них стало возможно совершать богослужения. К 1 октября 1949 года из 1701 здания было изъято 1150. За этим процессом внимательно наблюдал Сталин, о чем свидетельствуют его пометки на документах. Регулярно глава МГБ отчитывался перед ним об арестах священнослужителей и мирян. Известно, например, что с 1 января 1947 года по 1 июня 1948 года в Советском Союзе было арестовано 679 человек православных церковников. В заключении в лагерях на 1 октября 1949 года находилось 3523 священника. Такова была в те годы политика государства, руководимого Сталиным, по отношению к Русской Православной Церкви.

Приговор к расстрелу архимандрита Льва (Егорова), руководителя Александро-Невского

братства в 1920-е годы

- А как Вы относитесь к почитанию Сталина в церковной среде?

Русский человек почти всегда находился в оппозиции к существующей власти. Ему не нравилась абсолютистская монархия, несшая в своем стиле управления элементы немецкой бюрократии. Она сменилась коммунистической диктатурой. Коммунистическая диктатура даже в своем ослабленном виде перед ее крушением вызывала справедливый протест. Она сменилась новой формой, которая воспринимается русским человеком в значительной степени, как чужеземная. Эта форма также видится ныне русским человеком исчерпавшей свои возможности. А поскольку в мире уже нет политических моделей, которые можно было бы заимствовать, все «иностранные платья» ношены-переношены и ни одно не подошло, то иной церковный человек, оглядываясь в поисках идеала назад, и извлекает из прошлого в качестве «политического идеала» Сталина. Но опасен такой подход. Вместо того, чтобы исследовать, размышлять и, наконец, искать причины, почему у нас были проблемы в прошлом, беспристрастно изучать свою историю, мы предпочитаем снова бездумно кланяться мертвой политической схеме, в данном случае в виде диктатуры Сталина. Вольно кланяться политическому кумиру, когда он в далеком прошлом, но не так-то легко жить у его подножия, при его жизни. Если мы спросим себя, довольны ли были жившие в 1930-х годах церковные люди Сталиным, то легко ответим, что никто из церковных людей, находясь в здравом рассудке и памяти, не сказал бы тогда, устилая своими телами рвы Бутовского полигона или ожидая ареста, что он доволен диктатором. Небезызвестен и факт, что именно церковное общество во время Второй мировой войны колебалось, не зная, какую диктатуру выбрать. Выбирая, хотя бы и на словах, в качестве политического идеала Сталина, человека, который принес страдания миллионам людей, в том числе и церковных людей, мы оказываемся солидарными не с теми, кто страдал, а с теми, кто приносил страдания. Не могу назвать иной причины этого странного сталинофильства, как нежелание думать о прошлой, трагичной истории нашей страны. Но сейчас не время поиска политической схемы или человеческого идеала, идеал у нас уже есть - это Господь. И сейчас пришло время труда и размышлений, может быть, самого тяжелого труда для современного человека, потому что слишком долго нас отучали думать.

Телеграмма с просьбой увеличить лимит

Отец Дамаскин, перед Вашими глазами находились тысячи следственных дел, Вы стали свидетелем тысяч трагических человеческих судеб. Расскажите, пожалуйста, о тех случаях, когда исповедание веры во Христа запомнилось Вам наиболее ярким образом.

Это, конечно, архиепископ Пермский и Кунгурский Андроник (Никольский), созидавший церковное дело, несмотря на беспощадные гонения; стоя перед могилой и зная, что будет закопан живым, он сохранил мир, глубокий молитвенный настрой и доброжелательность к своим убийцам.

Андроник, епископ Тихвинский, викарий Новгородской епархии

О его подвиге со страхом и удивлением свидетельствовали впоследствии сами гонители. И любезный сердцу архиепископа Андроника Варсонофий (Лебедев), епископ Кирилловский, мужественно прошедший свой прекрасный путь на Голгофу. Только древние мученики могли бы перед смертью сказать: «Я не боюсь насильственной смерти, но я не смею думать, чтобы Господь нашел меня достойным мученической кончины». И глядя на место мучений отметить, что духовному лицу надо на смерть идти не боясь, с веселием, как на брачный пир. И многодетная, имевшая с мужем (священномучеником Тихоном, расстрелянным в октябре 1937г.) восемнадцать детей, Хиония Архангельская, не уклонившаяся от страданий, когда пришло время, но смело пошедшая вслед за мужем-священником в тюрьму, сумевшая и в тюрьме сохранить мир, веру, воспринявшая и заключение со смирением, и на угрозу следователя сказавшая: «Воля ваша. А я жила, грешила и должна понести наказание за грехи».

А что бы Вы могли рассказать о случаях отречения от Христа? Как часто они имели место? Известны ли Вам случаи последующего покаяния после отречения?

Христиане в ХХ веке в советской России жили в несколько иных условиях, нежели древние мученики в Римской империи. В Советском Союзе существовала конституция, в которой была прописана свобода исповедовать любую религию. И следователи могли мучить человека, спрашивая о вере разве что тайно, не фиксируя это в протоколах допросов. В те годы безбожная власть хотела от человека несколько большего, чем словесное отречение, она хотела, чтобы человек на практике сотрудничал с нею, подтвердил свое неверие делом. Считаем ли мы Александра Введенского, бывшего протоиерея, предавшего властям на смерть митрополита Петроградского Вениамина (Казанского), и его соратников по войне с Церковью отрекшимися от Христа или нет? Или Михаила Галкина, бывшего протоиерея, воевавшего с Церковью под псевдонимом Горев. Однако, и разовых отреченцев было достаточно. В те годы, скорбные для Церкви, их списки обильно печатались в газетах. Открываем и читаем: Акилычев, священник, прослуживший в храме 23 года, Барминский, священник, Бестужев, диакон, Богословский, священник, Виноградов, священник, Востоков, диакон, Дельфонцев, диакон, Знаменский, священник, Киреев, священник, Корякин, диакон, Крылов, диакон, Лебедев, протоиерей, Малыгин, священник, Невский, священник, Сперанский, священник, Троицкий, священник, Шепетов, священник, и т.д., и т.п., с указанием полных имен, отчеств и места служения. Конечно, возвращающиеся к церковному служению были, но это возвращение происходило под бдительным наблюдением соответствующих органов, так что это нельзя вполне назвать покаянием, как это было в древности. Но бывали случаи, когда священнослужитель, по малодушию соглашаясь предавать своих собратьев, затем раскаивался. В иных случаях остались письменные свидетельства его покаяния. Протодиакон Николай Тохтуев, сделав такой выбор, писал начальнику местного НКВД: «Гражданин начальник!.. Что вы от меня требуете, то я сделать не могу... Хотя я и семейный человек, но ради того, чтобы быть чистым перед Богом, я оставляю семью ради Него... меня подкрепляет и ободряет дух мой Тот, ради Которого я пойду страдать, и я уверен, что Он меня до последнего вздоха не оставит, если я Ему буду верен, а отчет мы все должны дать, как жили мы на земле... И вам не могу услужить, как вы хотите, и перед Богом кривить душой. Так я и хочу очиститься страданиями, которые будут от вас возложены на меня, и я их приму с любовью». Протодиакон Николай был отправлен в концлагерь и скончался в заключении.

Протодиакон Николай Тохтуев

Отец Дамаскин, среди мучеников 1937 года сияют такие личности, как митрополит Петр (Полянский), митрополит Кирилл (Смирнов), митрополит Серафим (Чичагов). Но, может быть, по Вашему мнению, есть и еще кто-то, кто несомненно заслуживает внимания, но незаслуженно забыт, хоть и прославлен Церковью?

Те, о ком мы можем сказать, что это люди святой жизни, проявившие постоянство и твердость в исповедническом подвиге и мужество в мученичестве, но на жизнь которых не обращается достаточно внимания, довольно многочисленны. Кроме тех, кого я уже называл, можно назвать также следующих. Священномученика Фаддея (Успенского), архиепископа Тверского, подвижника от юности и человека святой жизни, безупречного во всех отношениях и христианина во всех обстоятельствах, самого смиренного архиерея Русской Церкви тех лет. Священномученика Петра (Зверева), архиепископа Воронежского, архипастыря-подвижника. Священномученика пресвитера Иоанна Восторгова, сделавшего при жизни для Церкви столько, сколько могли бы сделать сотни людей и десятки церковных учреждений. Мученицу Татиану Гримблит, благотворившую многим архипастырям и пастырям Русской Церкви. И блаженную Нину Кузнецову, подвижницу и мученицу.

Мученица Татьяна (Гримблит), икона

Иеромонаха Феодора Богоявленского, преподобномученика, изображенного на картине П. Корина «Русь уходящая», материалы следствия которого свидетельствуют, что никакое следствие ничего не может сделать с человеком против его воли, а следователи не могут составить протоколы допросов не в соответствии с тем, с чем человек согласился - он может их просто не подписать. Блаженную Матрону Белякову, Анемнясевскую подвижницу и исповедницу, чей христианский подвиг можно сравнить разве что с подвигом древних подвижников. Она была слепа - и в протоколе допроса следователь мог написать, что угодно, а послушные следователю понятые могли это подписать, но этого не произошло, коряво по стилю, но по существу верно они отразили в протоколе допроса то, что она говорила. Это и протоиерей Николай Лебедев, подъявший задолго до революции подвиг по борьбе с пороком пьянства и устроивший приют для бездомных детей - при советской власти ставший исповедником и скончавшийся в ссылке. Это и протоиерей Иоанн Стеблин-Каменский, священномученик, который заключение его в Соловецкий концлагерь переживал как благодатную весну для души. И многие, и многие другие. Все они заслуживают внимания церковных людей, а в богослужении - торжественных служб и печатания имен жирным шрифтом в церковном календаре, хотя бы как напоминание об этом. И, прежде всего, потому, что их подвиг и их молитвы важны для всей Русской Церкви.

Священник Иоанн Стеблин-Каменский. Ленинград. Тюрьма ОГПУ 1924 год

Есть случаи, когда тот или иной священномученик не прославлен, но, несомненно, вызывает глубочайшее уважение - например, владыка Феодор (Поздеевский) или владыка Арсений (Жадановский). (И они также являются мучениками 1937 года). Пожалуйста, поясните, почему нас не должно смущать то, что такие лица не прославлены.

Нас это смущает наверно потому, что мы рассматриваем мнение Синодальной комиссии и решение Священного Синода о внесении имени того или иного человека в святцы, как некий суд, и невнесение его - как приговор. Но это совершенно не соответствует действительности. Комиссия рассматривает лишь имеющиеся в документах препятствия к канонизации в соответствии с принятыми Церковью критериями. Однако есть много святителей, подвижников благочестия, церковных ученых, понесших много трудов на благо Церкви, и их имен нет в святцах, а мы пользуемся их трудами. И это нас не смущает. Не должно смущать и в данном случае.

Что, Вы думаете, является необходимым для того, чтоб почитание новомучеников стало актуальной потребностью наших православных соотечественников?

О них надо читать, их жизнь изучать, сверять с нею и свою жизнь, сравнивать, что для нас важно и существенно, и что было важно и существенно для мучеников. Одними ли ценностями мы с ними живем, на достижение сходных ли целей настроены. Это ведь важно - сравнить их и нас, и прежде всего потому, что зачастую им не было оставлено гонителями ничего, кроме веры в Христа. Они были лишены всего, но могут многим нас обогатить. Если говорить о практическом пути актуализации почитания новомучеников, то вероятно нужны, кроме отдельных, издаваемых ныне житий новомучеников, посвященные им главы в учебниках и хрестоматии.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

Священномученик Сергий родился 18 февраля 1883 года в селе Вороново Подольского уезда Московской губернии в семье священника Василия Фелицына. Сергей Васильевич окончил Перервинское училище и три класса Московской Духовной семинарии и в 1904 году был определен псаломщиком в Преображенскую церковь в село Бужарово Звенигородского уезда.

В 1907 году он был переведен в Воскресенскую церковь в село Сертякино Подольского уезда. Здесь он женился на уроженке этого села Вере Сергеевне Осетровой. Впоследствии у них родилось восемь детей.

В 1918 году Сергей Васильевич был рукоположен в сан диакона, в 1921 году – в сан священника к Воскресенскому храму села Сертякино, в котором прослужил до дня своего ареста. Был награжден набедренником и камилавкой.

Приход состоял из жителей села Сертякино и деревень Малое и Большое Толбино и Никулино, находившихся в пяти километрах от храма. Отец Сергий больше всего запомнился прихожанам христианской добротой.

27 ноября 1937 года в два часа ночи отец Сергий был арестован и заключен в тюрьму города Серпухова. Арест отца Сергия потряс его супругу так, что у нее пропал голос, и она знаками отвечала на требования сотрудников НКВД показать все места, которые они хотели обыскивать. Священника обвинили в том, что он «враждебно настроен к советской власти и имел тесную связь с контрреволюционно настроенным кулаком Заренковым, арестованным за контрреволюционную деятельность». Священник был допрошен сразу же после ареста.

– Кого из священников Подольского района вы знаете? – спросил следователь.

Отец Сергий ответил, что знает священника ближайшего к нему прихода, а также священника, который ранее был благочинным, и благочинного в настоящее время.

– Следствию известно, что вы среди населения распускали провокационные слухи о том, что советская власть и коммунисты идут по пути, изложенному в Священном Писании . Расскажите об этом.

– Я против советской власти и партии среди населения ничего не говорил, – ответил священник.

– Вы признаете себя виновным в том, что среди населения проводили антисоветскую агитацию, направленную на дискредитацию советской власти и партии?

Виновным себя в предъявленном мне обвинении я не признаю, потому что среди населения села Сертякино я антисоветской агитации не вел, – ответил священник.

На этом допрос был закончен. 1 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Сергия к расстрелу. Священник Сергий Фелицын был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

ИСТОЧНИКИ:

ГАРФ. Ф. 10035, д. П-61291.

РГИА. Ф. 831, оп. 1, д. 280.

АМП. Послужной список.

Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Кн. 6. Тверь, 2002. С. 460–462.

Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Тверь: Булат, 1992 - 2002. Кн. 1. - 237 с.; Кн. 2. - 527 с.; Кн. 3. - 623 с.; Кн. 4. - 479 с.; Кн. 5. - 479 с.; Кн. 6. - 479 с.; Кн. 7. - 542 с. - 10 000 экз.

Современное научное знание обогатилось уникальным агиографическим трудом игумена Дамаскина (Орловского), который получает все более широкое признание научной общественности как знак нового времени в истории России на ее пути к истокам традиционной культуры в общественно-религиозной жизни. В 1997 г. первые вышедшие в свет книги были удостоены премии Памяти митрополита Макария, а в 2002 г. - литературной премии Союза писателей России.

В.О. Ключевский в своих трудах "Древнерусские жития святых как исторический источник", "Значение преподобного Сергия для русского народа и государства", оценивая значение житий святых как источников изучения земного пути носителей идеала народной жизни, писал: "Такие люди становятся для грядущих поколений не просто великими покойниками, а вечными спутниками, даже путеводителями, и люди целые века благоговейно почитают их память, чтобы не забыть правила, ими завещанные".

Каждое из 900 житий и жизнеописаний, как и труд игумена Дамаскина в целом - основанные на архивных данных интегрированные исследования, бесценный комплекс документированной информации, раскрывающей феномен народа, личности и государства в русской истории. Представители духовенства, крестьян, дворян, купечества, предпринимателей, других социальных групп, за исключением рабочих, вошли в сонм святых новомучеников ХХ в.

Создание монументальной эпопеи потребовало титанической тридцатилетней работы автора, пришедшего к пониманию, что "народ стоит перед опасностью утраты памяти о своем прошлом, за которой может последовать разрушение самосознания народа и его гибель" (Кн. 3. С. 8). Источниковая база труда весьма обширна: редкие документальные публикации, тысячи свидетельских показаний очевидцев и участников событий, которые еще были живы в 1970-е гг., документы ЧК - ГПУ - НКВД - КГБ - ФСБ, Архива Президента Российской Федерации, бывших партийных и государственных архивов в центре и на местах. Исследован более чем 100-тысячный корпус судебно-следственных дел за 1917 - 1950 гг. Благодаря поддержке руководства ФСБ, Росархива, ГАРФ, РГАДА, РГИА, Мосгорархива и многих других региональных архивных учреждений осуществлена масштабная синтезированная историко-агиографическая работа, в которой также участвовали члены секции личных фондов и документальных коллекций Российского общества историков-архивистов. Собранный уникальный комплекс материалов о новомучениках ХХ в. стал основанием для принятия Архиерейским собором в 2000 г. решений об их канонизации. В состав книг, наряду с житиями и жизнеописаниями, включены документальные публикации, авторские историко-источниковедческие обзоры, календарь памяти мучеников и исповедников, прославленных Русской православной церковью на архиерейских соборах 1989, 1997, 2000 гг. Книги снабжены необходимым научно-справочным аппаратом.

В авторском предисловии игумен Дамаскин отмечает, что одним из наиболее важных и ответственных в источниковедении истории России, особенно ХХ в., является вопрос о подлинности источника. Он решался автором на основе принципов христоцентризма, христологического историзма, целостности, духовно ориентированного психологизма, объективности и документальной достоверности фактов с опорой на категориальный аппарат историко-архивоведческих и богословских наук. Сравнительный анализ, критика используемых для написания житий устных и документальных свидетельств обусловили всестороннее изучение исторических условий, установление авторства источников, обстоятельств и мотивации их создания, интерпретацию содержания источников с учетом составляющих влияния: государственной, общественно-религиозной и социокультурной традиций в период их возникновения, источниковедческий синтез информации на основе комплексного территориального подхода к исследованию достоверности полученных данных о человеке, его взаимодействии с внешним миром и др.

Впервые примененный в агиографической практике критерий единого информационного поля взаимодействия субъектов событий в разрезе территориального образования оказался достаточно эффективным для обнаружения и понимания сведений об изучаемой личности. Труд игумена Дамаскина опровергает распространенные утверждения о том, что судебно-следственные дела ХХ в. не могут служить историческим источником ввиду якобы имевшей место "фальсификации" хода следствия. Исследование игумена Дамаскина убеждает, что свидетельства обвиняемых, подписи лиц, другие реквизиты документов в следственных делах всегда подлинны. И тогда, когда обвиняемый ставит подпись, отрицая свою вину, и когда вообще отказывается от подписи, и когда, сломленный муками, признает за собой несуществующую политическую вину. Во всех случаях следователь был обязан строго соблюдать все внешние требования процессуального документирования, в том числе в части объективной фиксации показаний обвиняемого, неукоснительной сохранности документов, и независимо от поведения и показаний подследственного сформулировать обвинение его в контрреволюционной деятельности. И если обвиняемый не признавал своей вины, следователь прибегал к показаниям "штатных" свидетелей. Приговор лицам духовного звания был задан.

Жития современников ХХ в. в книгах о. Дамаскина позволяют исследовать истоки стойкости человеческого духа, духовный смысл истории народа России через образы святости и осуществленного нравственного идеала и дают возможность реконструировать характер духовности, социальные параметры религиозной жизни, богословские воззрения все еще неисследованной эпохи.

Труд игумена Дамаскина как нарративный источник позволяет воссоздавать биографию конкретного человека, воплотившего в своей судьбе духовно-нравственные основы личности, традиции общественно-религиозной жизни народа, культурологические основы организации жизни, естественно-географические, социально-бытовые факторы среды, исторические факты и события в их объективной данности, поскольку в житиях все они как бы "втягиваются" в канву биографии человека и создают ее естественный внешний фон, не претерпевая субъективизма автора.

Агиографический труд игумена Дамаскина сохранил для исторической науки объективную информацию о многих важных фактах и событиях ХХ в. Жития развеивают, к примеру, миф о "триумфальном шествии советской власти", сообщая неизвестные данные о повсеместных массовых выступлениях крестьян против разрушающих традиции и основы народной жизни порядков. Они раскрывают духовно-нравственную суть многих фактов общественной жизни; некоторые из них и поныне искаженно освещаются в историко-философской литературе. Так, в современной педагогической печати без ссылки на источники пропагандируется "феномен" помещика Н.Н. Неплюева, который якобы "проявился в деле истинно народного просвещения". Сам Неплюев причисляется к когорте "выдающихся соотечественников", "без знания деяний которого невозможно понимание своеобразия и цельности нашей русской национальной культуры и национальной духовности".

Истинный свет на деятельность Крестовоздвиженского братства и его организатора помещика Н.Н. Неплюева проливает житие священноисповедника Романа (Медведя), в 1901 г. служившего в храме этого братства священником. В обстоятельном докладе епархиальному архиерею, включенном игуменом Дамаскиным в повествование жития, отец Роман обличает принципиально нехристианские установления братства, "отсутствие усвоения православного научения в начальной и низших сельскохозяйственных школах". Экономическую организацию братства он характеризует "как жесткую форму капиталистического строя без всякого приражения не только христианских, но и просто человеческих чувств", показав, что в основу его деятельности "были положены скорее духовный деспотизм, коммунистические идеалы, нежели христианские" (Кн. 4. С. 289 - 295).

Использование автором труда проложного метода, отказ от творческого субъективизма в изложении фактов объясняют то, что некоторые жизнеописания за отсутствием источников предельно кратки. Они исчерпываются констатацией засвидетельствованного в следственном деле высшего подвига человека, претерпевшего мучения и принявшего кончину как венец служения Богу и Отечеству. Жития сопровождаются уникальными фотографиями, в том числе сделанными в тюрьме после вынесения приговора для опознания лица, ведомого на расстрел. В них запечатлен взгляд человека, уходящего в вечность…

Творческая лаборатория игумена Дамаскина раскрывает неисчерпаемые возможности применения в науке духовно ориентированной методологии. По существу, и это не преувеличение, отечественная, да и мировая наука получила первое целостное в своей безмерной многогранности научное исследование неизведанной до сего времени духовно-нравственной стороны истории народа России, сохранившего живую душу в лихолетьях и страданиях ХХ в. Для отечественной исторической науки агиографический труд игумена Дамаскина исключительно ценен как фундаментальное произведение, феномен историографии, научно подтверждающий возможность объективного познания прошлого.

Особо важно, что в научном плане работа игумена Дамаскина есть открытие в области гуманитарных наук, противостоящее новейшим представлениям об исследовании человеческой истории на иной эмпирической базе источников, нежели та, которой ныне располагает историческая наука. Такую базу ученые-модернисты связывают с развитием информационных технологий и созданием виртуальной информационной среды, активизируя поиск методов, позволяющих выстраивать концепции глобальной истории и всеобщей науки о человеке без обращения к источникам информации о реальном человеке. В качестве предмета и объекта исследования эти ученые выдвигают не человека, а функции его взаимодействия с природой, людей между собой.

Введение в научное знание житий святых ХХ в. - исторически востребованный акт возрождения национального самосознания русского народа. Труд игумена Дамаскина - масштабное явление в научной, социокультурной и общественно-религиозной жизни новой России, возрождающейся на традиционно-национальных основах бытия.

В заключение отметим, что специфика агиографического жанра поставила автора перед необходимостью поиска адекватного археографического оформления архивной информации, используемой в тексте жития или жизнеописания. И если в первых двух книгах автор строго следует традиции, не сопровождая текст ссылками на источник, то в третьей - применяются археографические правила оформления, в том числе приводятся полные шифры каждого привлеченного источника. Однако такой подход затрудняет пользование текстами житий тем, кому они прежде всего адресованы, - простым читателям. В последующих книгах автор нашел, на наш взгляд, достаточно приемлемую форму для такого вида издания, как жития, ограничив состав сведений в ссылках наименованием библиографических изданий и архивов. Правда, это следовало бы оговорить в предисловиях к книгам.

З.П. ИНОЗЕМЦЕВА

Агиография - научная историко-богословская дисциплина. Объект ее исследования - человек, воплотивший в своем земном пути высший нравственный идеал человеческого бытия. Предмет исследования - феномен мученичества и святости как высшего проявления человеческого духа.

Ключевский В.О. Православие в России. М., 2000. С. 310.

Малышевский А.Ф. Школа Н.Н. Неплюева // Мир человека. № 2 - 3. С. 36 - 40.