Знаменитый немецкий ученый результатом его путешествия. Александр фон гумбольдт биография
Александр фон Гумбольдт. Вестник Европы Филиппов-Чехов Александр
Александр фон Гумбольдт в России и последние его труды (1871. Кн 7.)
Подготовка экспедиции и путешествие по России – Публикация результатов экспедиции – «Космос» – Метеорологические труды – Измерение средней высоты материков
В общей научной деятельности Александра фон Гумбольдта занимает довольно видное место предпринятое им путешествие в Россию. Помимо связи этого путешествия с интересом ученых наблюдений, театром которых для Гумбольдта сделалась русская территория и ее природа, оно для нас важно также и потому, что в этом путешествии играли роль кроме самого Гумбольдта некоторые из русских личностей двадцатых годов, с которыми он тогда приходил в соприкосновение.
Еще не так давно за границей была издана переписка Гумбольдта с графом Канкриным. Последний, затрудняясь чтением нечеткого почерка первого, приказал снимать с них копии, передавая те из них, которые казались ему почему-либо важными для министерства финансов, в архив его. Подлинные же письма граф Канкрин подарил тайному советнику Кранихфельду, восторженному почитателю Гумбольдта, от которого по наследству они перешли к бывшему профессору петербургского университета Шнейдеру . Когда сын последнего, приступая, по желанию отца, к изданию этой переписки, узнал, что служащим в министерстве финансов господином Руссовым она также готовится к печати, то они соединились, чтобы лучше достигнуть общей цели. Дело, действительно, выиграло от этого, так как им разрешен был доступ в архив министерства финансов, и оба издателя воспользовались этим для пополнения упомянутой выше переписки различными извлечениями из дел, отчего письма являются с необходимыми пояснениями.
Платина послужила исходной точкой отправления в отношениях Гумбольдта к России. Открытая в 1822 г. на частных нижне-тагильских заводах, затем вскоре на казенных гороблагодатских, наконец уральских, она к 1827 г. накопилась на монетном дворе в количестве 11 пудов. Правительство желало воспользоваться ею как новым видом монеты. Отчеканен был пробный экземпляр ее. Он так понравился императору Николаю, что 19 августа того же года он утвердил даже чертеж чеканки. Главное затруднение оставалось, однако, впереди: вследствие крайнего колебания ценности нового металла, необходимо было определить стоимость его как металла. Обратились за решением, конечно, к иностранным ученым и специалистам, в числе их и к Гумбольдту. Препроводив 1 Ѕ фунта нового в России металла через графа Алопеуса, граф Канкрин письмом от 15 августа 1827 г. просил совета его в упомянутом вопросе. Не находя технических препятствий к введению платины как монеты, он указывал, однако, во-первых, на затруднение для непривычного глаза отличить платину от серебра; и во-вторых – на неопределенную ценность ее как металла. Первое неудобство граф Канкрин надеялся устранить тем, что он намеревался дать новой монете вес целкового или полтинника, а величину – полтинника или четвертака с совершенно отличной от них чеканкой, причем удельный вес металла должен был служить охраной против подлога. Гораздо более затруднений представляло второе из названных обстоятельств: платина, не отличаясь красотой золота и серебра, не могла сделаться предметом распространенного употребления; обработка ее была нелегкая, металлом необходимым (по тогдашним понятиям!) назвать ее тоже было нельзя; добывалась она в количестве незначительном. Все это не давало данных для определения ценности платины как монеты, в особенности при упроченном веками господстве золота и серебра на монетном рынке. Пользуясь опытом Колумбии, где платина уже была введена как монета, граф Канкрин выводил отношение ее к серебру как 5:1 и рассчитывал при весе монеты в 4 золотника 82 11/25 долей цену ее в 582 Ѕ (после в 575,26) копеек серебром, а с издержками чекана в 17 Ѕ (после в 24 к.) копеек – 6 рублей. Но так как число 6 не подходило к десятичному делению нашей монетной системы, то он предполагал вместо монеты в 4 золотника 82 долей пустить в обращение монеты половинного веса – в 2 золотника 41 доля и ценою приравнять ее к червонцу, который хотя и стоит ровно 2 р. 85 к., но обращается в торговле в цене 3 рублей. Если бы, однако, отношение это оказалось слишком высоким, то граф Канкрин считал возможным изменить его на 4 ј: 1, и тогда монета весом в целковый (4 зол. 82 дол.) стоила бы 488 копеек серебром, а с 12 коп., прикинутыми на издержки чекана – ровно 5 руб. сер. К этому исчислению граф Канкрин прибавлял, что золотник платины с промывкой, очисткой и проч. обходился в 67 к. с., следов. 4 зол. 82 дол. стоили казне 385 коп. Остальное составляло прибыль ее.
Представляя эти соображения свои на усмотрение Гумбольдта, граф Канкрин убедительнейшее просил его сообщить ему мнение свое как насчет величины, которую следует дать отдельным монетам, так в особенности насчет самого верного отношения платины к серебру.
Гумбольдт, отвечая на этот запрос, в самом начале своего письма, указывал уже на неудобство платиновой монеты, которую допускал разве как monnaie de luxe . По собранным им у его южно-американских друзей в Англии и Франции сведениям оказалось, что цены платины в деле были крайне непостоянны. Так, в течение 5 лет, с 1822 по 1827 гг., они от 3 талеров за лот в 1822 г. достигли в 1825 – 7 и даже 8 талеров и через два года упали опять до 5 талеров за лот.
Гумбольдт вслед по возвращении своем из Америки тоже отсоветовал испанскому правительству, обратившемуся к нему за советом относительно введения в колониях испанских платиновой монеты. Он указывал на то, что уже во время венского конгресса доктор Больманн старался склонить правительство признать за этой монетой, введенной уже тогда по его настоянию в Колумбии, цену, определенную общим согласием. Платиновая руда вывозилась прежде в значительном количестве из этой страны, пока правительство ее не ограничило этого сбыта строго стеснительными мерами. Следствием этого было падение цен на платину в самой Колумбии, а вместе с этим – ограничение добычи ее, и в окончательном результате – возвышение цен на нее в Европе, которые могут опять упасть с открытием платиновых приисков на Урале. Но из этого видно, что новое колебание цен этого металла может быть опять вызвано каким-нибудь обстоятельством, вследствие которого жители Колумбии приступили бы опять к разработке оставленных ими приисков. Главными, однако, виновниками, почему колумбийская платиновая монета не пошла в ход, были соседние государства, не допускавшие обращения ее у себя.
При тесном общении народов между собой в настоящее время невозможно и думать о введении местной монеты, даже в государстве таком обширном как Россия. Если так трудно определимое отношение между серебром и платиной не будет признано странами, с которыми Россия находится в торговых отношениях, то и внутри ее невозможно будет укрепить за ней неизменную, постоянную цену.
Предполагая, что по сделанному примерному расчету вся добыча платины будет простираться до ста пудов ежегодно, то, при оценке марки платины в 70 талеров, она доставит России только 489 000 талеров. Стоит ли, спрашивает Гумбольдт, подвергать монетную систему России возможности колебания ради такой незначительной прибыли, которую можно бы получить через введение платиновой монеты?
Затруднение ввести новый металл в употребление как монету заключается не столько в необходимости победить привычки народов, сколько в том обстоятельстве, что золото и серебро находят весьма обширное употребление и помимо монеты. Так, по исчислению префекта Парижа, золотых и серебряных дел мастера перерабатывают в одной Франции в конце 20-х гг. не менее 2 300 килограммов золота, 62 300 кило серебра, так что, по примерному исчислению Гумбольдта, в целой Европе количество золота, обращаемого ежегодно в изделия и предметы роскоши, равнялось не менее 9 200, а серебра – 250 000 кило, что вместе представляло ценность 87 миллионов франков.
Принимая добычу американских, европейских и сибирских рудников в 870 000 кило серебра (ценой в 193 миллиона франков) и 17 300 кило золота (ценностью в 59 Ѕ миллионов) и предполагая расчет Неккера, по которому количество вновь обращаемых в изделия драгоценных металлов равняется половине всей массы их, уже существующей в изделиях, Гумбольдт высчитывал, что золотых и серебряных дел мастера в Европе употребляют на свои изделия в виде нового материала для них почти 1/5 всего золота и серебра, добываемого ежегодно в американских, европейских и сибирских рудниках (ценностью более 44 миллионов франков).
Как незначительно, сравнительно с этими металлами, с упроченным уже употреблением, употребление и спрос невзрачной, холодной по цвету платины. Несмотря на многие неоцененные и ничем незаменимые качества, она никогда, по мнению Гумбольдта, не сделается предметом моды или всеобщего употребления. Это ограниченное употребление ее и есть одна из важнейших причин, почему цены ее колеблются на 30 и даже на 40% даже в то время, когда на европейском рынке платина является только в ограниченном количестве. Поэтому Гумбольдт сомневался, чтобы при столь ограниченном употреблении металла было возможно ожидать когда-либо не только установления определенной цены его, но даже колебания в довольно тесных пределах.
Предполагая даже, что вследствие более рациональной, свободной разработки золотых и серебряных приисков количество этих драгоценных металлов, значительно увеличившись, понизило бы их ценность как меновых знаков, все-таки этому понижению положены были бы пределы посредством употребления их как материала для изделий. Предела этого понижения ценности, по убеждению Гумбольдта, платина не достигнет никогда. Если добыча ее значительно усилится и она будет обращаема в монету, то, будучи исключенной из фабричной обработки, она будет играть роль, накопившись в данном государстве, тяжелых неудобных бумажных денег. Таким образом, благая цель правительства – оказать владельцам платиновых приисков пользу тем, чтобы они вместо металла получали платиновую монету – не была бы достигнута.
Русская платина окажет, конечно, влияние на ценность платины вообще на мировом рынке, но она не может существенно ее определить, а тем менее господствовать. Определение ее будет зависеть от спроса и предложения. Поэтому, насколько торговцы будут иметь возможность делать в России уплаты платиновой монетой, настолько отношение этих уплат будет определять цену платины на рынке. Но чуть только спрос уменьшится, немедленно последует за сим и падение цены, по которой новый металл был пущен в России в обращение.
К этому Гумбольдт присовокуплял, что, по его мнению, величина монеты в рубль с номинальной ценой в 5 82/100 сер. руб. слишком значительна, тяжела и для торговли неудобна. Чеканка же более мелкой платиновой монеты, ценностью более соответствующей монете, находящейся уже в обращении, имела бы то неудобство, что по незначительной величине своей могла бы легко утрачиваться. Словом, Гумбольдт не советовал русскому правительству вводить платиновую монету, как не советовал этого и прежде испанскому.
Чтобы, однако, воспользоваться производительно этим даром природы и оживить несколько этот вид горной промышленности, он предлагал чеканить из платины ордена, предназначая их в замену перстней, табакерок и т. п. подарков, на которые, по европейским понятиям, русские государи так щедры. В конце этого письма (от 19 ноября н. с. 1827 г.) Гумбольдт извиняется, что письмо писано не его рукой, так как почерк его сделался очень нечеток вследствие ревматизма в руке, полученного им в лесах Верхнего Ориноко, где он в течение нескольких месяцев на знал другого ложа как гниющие листья. Не желая утруждать графа Канкрина, он поручил перебелить письмо свое, заключая его желанием иметь возможность лично с ним познакомиться, если ему суждено будет исполнять давнишнее свое намерение – посетить Урал, Байкал и, прибавлял в то время Гумбольдт, вероятно, в непродолжительном времени русский Арарат.
Карта русской экспедиции Гумбольдта (по изд. Alexander von Humboldt. Reise durchs Baltikum nach Russland und Sibirien. Lenningen, Edition Erdmann, 2004)
Чтобы не прерывать нити переговоров между Гумбольдтом и графом Канкриным насчет введения в России платиновой монеты, мы окончим здесь изложение их, несмотря на то, что они длились одновременно и параллельно с другими вопросами, гораздо более важными по своим последствиям, чем настоящий. Граф Канкрин не отступал от своей идеи. В ответе (от 8/20 декабря) он старается ослабить силу вышеприведенных доводов Гумбольдта следующими соображениями:
«Я намеревался, – возражает он, – ввести в России, в виде опыта, une monnaie de luxe , и притом не вдруг наводнить ее денежный рынок, а исподволь. Притом возможная потеря в случае неудачи, не была бы значительна, так как казна добывает немного этого металла, а частным заводчикам предоставляет на их собственное благоусмотрение обращать свою платину в монету или нет».
Против возражения, что со временем платиновый капитал мог бы чересчур накопиться, от чего могли бы произойти потери, граф Канкрин замечал, что не имеет намерения принимать в казначейства платиновой монеты по определенной цене, – так как по закону принимаются в них только бумажные деньги и медь; серебро же и золото – по курсу. Последнее было бы и с платиновой монетой. Кроме того, ссылаясь на показания самого Гумбольдта, что тогдашняя добыча этого металла в Америке не превосходит 38 пудов, граф не опасался слишком большого наплыва его, если бы даже часть монеты и переливалась в изделия. Последнее обстоятельство даже желательно, так как от этого ценность монеты будет поддерживаться.
Граф Канкрин соглашался, что лаж на платиновую монету может быть значительнее нежели на золото, но от этого не произойдет больших потерь, если только пущенное в обращение количество этой монеты будет незначительно.
В особенности он настаивал на желании заводовладельцев чеканить платиновую монету.
Что касается возможности смешать ее с серебряной, то граф Канкрин надеялся устранить это неудобство тем, что первой будет дана величина какой-либо серебряной, с двойным против последней, весом. Притом простой народ в России едва ли имеет часто дело с монетой высокого достоинства, имея чаще всего в руках мелкие бумажки и серебро.
Превращать платину в медали граф не видел возможности потому, что число их не так значительно, чтобы израсходовать для этой цели 50-100 пудов ежегодно добываемого металла; притом самая красивая платиновая медаль не превосходит по внешнему изяществу даже медной.
В случае, если оба вышеприведенные расчета графа Канкрина оказались бы слишком высокими, то он предлагал изменить их, чтобы принять платиновую монету весом в целковый в 4 р., а весом в полтинник – в 2 р. сер. Этим было бы изменено прежде принятое основание на 3 ј к 1. Платиновая монета весом в целковый имела бы ценность 3 р. 74 к. сер., а с монетным доходом в 26 к. – 4 р.; весом в полтинник – 2 р. Золотник обошелся бы, таким образом, в 2 р. 86 Ѕ к. асс., причем монета приносила бы еще доход заводчику, или же никто из них не отдавал бы ее на монетный двор. Принимая издержки добычи 10 золотников неочищенной платины в 15 р. 8 к. асс., а издержки очистки 2 р. 40 Ѕ к. (что вместе составит 17 р. 48 Ѕ к.), заводчик получит 7 золотников чистого металла, золотник которого обойдется ему 2 р. 49 Ѕ к. Чистый доход кроме монетного дохода будет равняться 37 к. с золотника.
Впрочем этот незначительный доход не соответствует торговым ценам. По полученным из Лондона известиям, там можно продавать унцию платины в слитках по 20 шиллингов или 24 р. асс.; таким образом золотник платины стоит 3 р. 29 к. асс. Золотник же серебра стоит 23,703 к. асс., так что, на основании этого расчета, отношение платины к серебру было бы как 3,73: 1, между тем как оно было принято выше как 3 ѕ: 1, следовательно чересчур низко.
Наконец, заключает граф Канкрин, не сделав опыта, никогда нельзя будет решить, какая судьба постигнет платину как монету. Что она этого заслуживает, в этом сомневаться никто не станет.
Все доводы Гумбольдта против платиновой монеты были гласом вопиющего в пустыне. Граф Канкрин извещал его 25 апреля (7 мая) 1828 г., что указом, состоявшимся накануне, она, по воле императора Николая, вводится в обращение, причем он «поставлял себе за особое удовольствие – препроводить ему один из этих белых червонцев».
Не прошло месяца со времени отправления письма Гумбольдта от 19 ноября, как он, сам вероятно не подозревая следствий любезности, высказанной им в конце своего послания, получил (5/17 декабря) через графа Канкрина приглашение от императора Николая предпринять путешествие на восток России «в интересе науки и страны» на казенный счет. Для современного русского письмо это интересно в особенности тем, что в нем изображены пером самого графа Канкрина удобства путешествия по России, которыми и по прошествии слишком 40 лет может наслаждаться каждый странствующий по нашей территории: отсутствие самого скромного, по европейским понятиям, комфорта, прелесть возни с ямщиками и станционными смотрителями и т. п. В заключение граф успокаивает Гумбольдта уверением, что таможенным чиновникам будет предписано – не затруднять въездов его в пределы России!…
Гумбольдт, занятый окончанием издания своего громадного труда – путешествия по Америке и лекциями, которые он читал, не имел возможности отлучиться из Берлина ранее весны следующего 1829 г. Что касается денежных условий, о которых спрашивал его граф Канкрин по воле императора Николая, то Гумбольдт, принимая издержки путешествия, предлагаемые ему русским правительством, от Петербурга до Тобольска и обратно, отказывался от всякого денежного вознаграждения, выговаривая себе только одну милость, если путешествие его и советы принесут стране какую-нибудь пользу, получить в виде награды – не находящуюся в продаже – «Фауну России» Палласа ! Но принимая предложение путешествовать на казенный счет, Гумбольдт как будто старался оправдаться в этом решении.
Получив, писал он графу Канкрину, сто тысяч талеров по наследству, он сознавался, не опасаясь заслужить упрека в мотовстве, что он издержал их – для научных целей. Теперь же единственное средство его существования – 5 000 талеров, получаемых им от короля прусского, и так как он из этой суммы оказывал нередко вспомоществования молодым ученым, то понятно, что он не был бы в состоянии на собственные средства предпринять путешествие в 14 500 верст, в особенности втроем с известным химиком и минералогом Густавом Розе и слугой . Роскоши особенной он не выговаривал себе, упоминая только, что «привык к чистоте». Особенного внимания к лицу своему не просил, но был бы очень благодарен «за вежливое обращение»… Просил тоже позволения собирать минералы и горные породы, прибавляя: «не для продажи», так как он собственной коллекции не имеет, а «для музеев»: берлинского, парижского и лондонского, которым он подарил собрания, сделанные им в Америке.
С приближением срока отъезда Гумбольдта в Россию граф Канкрин обратился к нему с официальным письмом (от 18/30 января 1829 г.), в котором изъяснял, что Россия не может допустить, чтоб предпринимаемое путешествие стоило ему каких-либо денежных жертв; что, напротив, она сумеет в свое время заявить свою признательность.
Теперь же он извещал его, что
1) на путешествие из Берлина в Петербург и обратно прилагается вексель в 1 200 червонцев. По прибытии в последний город будет выдано ему для дальнейшего путешествия 10 000 рублей ассигнациями. Вероятная передержка будет возвращена по возвращении в Петербург.
2) Сделано будет распоряжение, чтоб таможня в Паланге не беспокоила ни его, ни профессора Розе.
3) Для него заказаны два экипажа: 4-местная коляска и польская бричка для инструментов и прислуги.
4) Для сопровождения будет дан ему горный чиновник, знающий один из иностранных языков , и курьер для заказа лошадей и т. п. Уплата прогонов, ямщикам на водку, починка экипажей – производится на казенный счет.
5) Выбор пути и направления путешествия предоставляется совершенно на благоусмотрение Гумбольдта. С своей стороны правительство русское желает только, чтобы путешествие это принесло пользу науке и, насколько возможно, промышленности России, в особенности же горному делу ее.
6) Начальникам губерний и всем горным правлениям будет предписано способствовать целям путешествия, отводить квартиры, в случае необходимости делать опыты – ставить в распоряжение его горных офицеров и работников.
7) Как только Гумбольдт определит свой маршрут, немедленно будут составлены указания насчет достопримечательностей мест, по которым он будет следовать.
8) Собирание минералов, горных пород и т. п. разрешается свободно, равно как предоставляется полное распоряжение ими.
Провести параллель между путешествием Гумбольдта по Америке и по России нетрудно. Неизвестный молодой человек без всякой посторонней помощи при посредстве только частных средств, удовлетворяя жажде знания и открытий, блуждал он под тропиками, в течение всего времени редко зная, где он к наступающей ночи приклонит голову, очень часто под голым небом, в соседстве дикого населения и хищных зверей, в дуплах сгнивших дерев или на допотопных лодках, скрываясь нередко от преследования невежественного чиновничества, по непониманию высших целей науки видевшего в нем опасную для опекаемой им страны личность. При каких отличных от этого положения условиях вступал он на русскую почву, мы видели выше.
20 мая Гумбольдт и его оба спутника оставили Петербург. Уже предварительно они условились разделить предстоявший им труд. Гумбольдт взял на себя наблюдения над магнетизмом, астрономическую географию и вообще взялся представить общую геогностическую и физическую картину северо-западной Азии; Густав Розе – принял на себя – результаты химического анализа добытых минералов и горных пород, равно как ведение дневника путешествия; Эренберг – занялся ботаническими и зоологическими работами.
Первые, как кажется, измерения, предпринятые Гумбольдтом на русской территории, были барометрические измерения валдайских высот, определенные им в самом возвышенном месте, в 800 футов над поверхностью моря. Белокаменная не могла не воспользоваться случаем проявить свое гостеприимство, устроив, кроме того, нечто вроде университетского парада или развода в честь генерала от науки. Впрочем эти торжества задержали нашего путешественника недолго в Москве. Через 4 дня он был уже на дороге в Казань, где его в особенности занимали развалины болгарской столицы Бряхимова (нынешнее село Болгары), и оттуда в Екатеринбург, где, равно как и в окрестностях, он посетил все сколько-нибудь замечательные заводы, обращая внимание свое не только на техническое, но и экономическое устройство их.
Положение крепостных и мастеровых не ускользнуло от его наблюдения, хотя он только слегка намекает об этом графу Канкрину. Для добычи говорит он по поводу какого-то завода, 150 000 пудов железа в течение года, ни в Англии, ни в Германии не нуждаются в нескольких тысячах работников! Впрочем, прибавляет он, и полустолетия будет недостаточно для искоренения тех вредных последствий, которые происходят от ненормального положения рабочего класса. Чего можно, спрашивает он, ожидать от труда фабричного, который в одно и то же время рубит дрова, отливает чугун, промывает золотую руду? Тут самые простые, элементарные понятия о разделении труда не находят себе применения! Не менее поразило Гумбольдта и наше лесное хозяйство, если этим именем можно назвать, даже через полвека после его поездки, наше обращение с лесом как топливом и как строительным материалом. Он приходил в ужас от опустошений лесов, пророча как следствие их и гибель железного производства в России, тем более, что все, что ему показывали как каменный уголь оказывалось – бурым углем, смешанным с марганцем.
Из ответа графа Канкрина мы видим, как он дорожил каждым указанием, которое имело целью пользу страны. Кроме технологического института, учреждением которого он гордился перед Гумбольдтом в одном из писем, писанных ему еще в Берлин, он сообщает ему в ответ на его вышеприведенные замечания, что спасти наши леса возможно только рациональным хозяйством, вследствие чего он принимает меры к увеличению лесного института. К сожалению, человек такой практический и с такими обширными по тому времени государственными взглядами, как граф Канкрин, упускал из виду еще один фактор в деятельности, как частной, так и государственной: честность и добросовестное исполнение обязанностей, без чего техническая подготовка, даже самая лучшая, не достигнет цели.
Граф Канкрин сочувствует также вполне Гумбольдту в том, что он совершенно отказался изучать политический быт жителей Урала и их историю, не потому, прибавляет он, что исследование это особенно затруднительно, а потому главным образом, что подобное изучение поселяет почти пренебрежение к человечеству, масса которого постоянно подчиняется или грубой силе, хитрости или подкупу. Открытые жалобы, заключает он, не приводят ни к какому практическому результату; лучше действовать в тиши, стараясь по возможности улучшить быт человечества.
В другом месте граф Канкрин, извещая Гумбольдта об успехах русского оружия в Турции и упоминая об интересе, с которым общество следит за ними, приходит к заключению, что разрушающее производит на человека всегда гораздо более сильное впечатление, чем созидающее. Мы знаем, заключает он, кто разрушил дельфийский храм, но имя его строителя осталось, если не ошибаемся, нам неизвестным!
Из Екатеринбурга через Нижний Тагил, Богословск, Тобольск, Барнаул, Змеиную Гору, Усть-Каменогорск, пограничный пост на китайской границе Баты (Хонимайлэ-Ху), Семипалатинск прибыл Гумбольдт в половине августа в Омск. На этом пути, посреди сильно свирепствовавшей в Барабинской степи и в окрестностях Барнаула сибирской язвы, истязаемые насекомыми, для защиты от которых пришлось надевать маски, мешавшие, в свою очередь, свободному дыханию, Гумбольдт и его спутники собрали очень богатую зоологическую, геогностическую и ботаническую коллекцию. Эренберг, приходивший в отчаяние, что берлинская флора, преследовавшая его до самого Екатеринбурга (на этом пути из 300 видов растений собственно сибирских он нашел только 40), наконец успокоился и удовлетворился сбором. Встречами не пощадили Гумбольдта даже в Омске; в казачьей школе приветствовали его на 3 языках: русском, татарском и монгольском.
Гумбольдт, посетив Петропавловск, Троицк, Миасс, Златоуст, возвратился опять в Миасс, где 2 (14) сентября 1829 г. праздновал на азиатском склоне Урала день 60 года своего рождения, в который, как он выражался в письме графу Канкрину, он искренно сожалел, что осталось столько неисполненного, а между тем подходит возраст, когда силы оставляют человека. Он благодарил графа за доставление ему возможности назвать, однако, этот год самым важным в его жизни, так как именно теперь та масса идей, собранных им на таком громадном пространстве во время предшествовавших путешествий сосредоточилась как будто в одном фокусе. В день этот, отпразднованный миясскими и златоустовскими горными чиновниками, поднесена была последними Гумбольдту, мирному труженику науки, дамасская сабля! Важным событием в горнозаводском хозяйстве было открытие им на Урале олова. Называя хребет этот настоящим Dorado , он предсказывал открытие на нем и алмазов, заключая это из поразительного сходства геогностического строения Урала с Бразилией. С другой стороны он указывал на постоянную утрату 27% серебра на барнаульском заводе; так, в течение 3 только лет, с 1826 по 1829 гг., вместо 3 743 пудов, которые заключались в добытой руде, выплавлено было только 2 726 пудов чистого серебра. В некоторых заводах потеря эта доходит даже до 50%!
На пути своем к Астрахани, – Гумбольдт выражается, что он не может умереть, не видавши Каспийского моря, – путешественники посетили Верхнеуральск, Орск, Оренбург, Илецкую защиту. В одном из двух последних городов (из письма не видно, в котором именно), Гумбольдт встретил бедного казака, Ивана Иванова сына Карина, приобретшего, конечно, не без больших затруднений, сочинения Кювье, Латрейля и др., и, что всего интереснее, правильно определившего растения и насекомых своей степи .
В Астрахани неизбежные представления всех офицеров гарнизона и депутаций от купцов: армянских, бухарских, узбекских, персидских, индийских, татарско-туркменских и даже калмыцких. Прекрасный случай изучать этнографию! После 6-дневного изучения северных берегов Каспийского моря путешественники наши через Сарепту, Новохопёрск, Воронеж, Тулу прибыли 1 (13) ноября в Петербург, сделавши в течение 23 недель 14 500 верст, в том числе водой более 690, и кроме того на Каспийском море 100 верст .
Возвратившись 28 декабря 1829 г. в Берлин, Гумбольдт приступил к научной разработке собранных им сокровищ. Занятия эти требовали, однако, частых и личных сношений с французскими учеными, с которыми он был связан многолетним пребыванием в Париже. Это обстоятельство, а также дипломатическое поручение, возложенное на него Фридрихом Вильгельмом III в сентябре 1830 г. было причиной его поездки во Францию, из которой он, однако, возвратился весной 1831 г. Выбор Гумбольдта для дипломатической миссии может показаться странным, но он находит свое оправдание в том, что он был persona grata во Франции, которая привыкла считать его своим, несмотря на его немецкое происхождение. Поэтому, в виду щекотливых политических вопросов, возникавших в дипломатической сфере вследствие польского мятежа и ставивших Пруссию в затруднительное положение, выбор человека, хотя и без дипломатического прошедшего и не искушенного в политике высшей школы, находил оправдание и даже не остался без благоприятных последствий.
После этого возвращения кроме ученых занятий Гумбольдт посвящал все свое свободное время общению с братом Вильгельмом, дни которого после смерти жены последнего были сочтены, а после кончины его (8 апреля 1835 г.), он, по желанию покойного, приступил к изданию его трудов, между которыми впервые появилось исследование о языке кави, для которого Александр собрал значительную часть материалов. Плодом трудов Александра Гумбольдта в этот период его деятельности были: Fragments de g?ologie et de climatologie asiatiques , 2 vol. ; «Центральная Азия: Исследования о горных цепях и сравнительной климатологии», 3 vol. Кроме этого целый ряд статей, помещенных в мемуарах парижской академии и «летописях» Поггендорфа, касающихся разнообразнейших предметов естествознания, перечисление заглавий которых заняло бы целые страницы. В новом (3-м) издании его «Видов природы » прибавлено было несколько глав, заключавших новейшие исследования и главнейшие результаты его путешествия по России. К этой же эпохе жизни Гумбольдта относится создание «Космоса» , возникшего, однако, в первоначальной форме из лекций, читанных им в 1827-28 гг. в Берлине. Труд этот, как известно, представляет сводный камень современных ему естественно-исторических сведений; не заключая новых, дотоле неизвестных данных, он излагает в общих чертах все, что было добыто наукой до половины XIX в. Хотя он не лишен в некотором (хорошем, однако) смысле компиляторского характера, но мы не должны упускать из виду, что главная цель Гумбольдта состояла именно в том, чтобы свести в одно целое – по-видимому разрозненное, и показать между ними общую связь. Кроме Гумбольдта никому подобная задача не была по плечу и никто кроме него не дерзнул бы предпринять ее, так как никто кроме него не способствовал более собственной деятельностью прогрессу естествоведения. По всем отраслям его, за исключением только астрономии, он выступал в разное время самостоятельным исследователем и даже творцом некоторых частей его. «Виды природы » и «Космос» доступны русским читателям из переводов.
При том движении, которое охватило естественные науки в последнее время, всякое сочинение по ним недолговечно. Новые факты, новые исследования постоянно видоизменяют их. Этой общей судьбы прогресса не избежит, конечно, и «Космос» . Многое в нем и теперь, через четверть столетия после его появления, уже устарело, но несмотря на это творение это сохранит на вечные времена подобающее ему значение как грань, как межевой столб естествознания, показывающий, до каких пределов оно дошло к половине XIX столетия и какие успехи оно сделало с того времени. В этом смысле за «Космосом» упрочено бессмертие и Гумбольдт воздвиг в нем литературный памятник, которым вправе гордиться Германия.
Метеорологические труды Гумбольдта в последнем периоде его деятельности, изложенные в Fragments asiatiques и в 3 томе его Asie centrale , сосредоточиваются на содержании водяных паров и теплоты воздуха. Мы видели прежде, что смотря по теплоте воздуха изменяется и количество водяных паров в известном пространстве и оно может быть определено по своей действительной величине (абсолютная сырость), но можно также сравнивать найденное количество воды с тем, которое могло бы заключаться в воздухе, не переходя в капельно-жидкое состояние при данной температуре (относительная сырость). Гумбольдт отметил 5 августа 1829 г. в час пополудни в степи у станицы Платовской самую низкую относительную влажность – (16/100), до того времени известную. Влажность воздуха на востоке Европы уменьшается по мере удаления с запада на восток; таким образом, между тем как в Москве ежегодно дождь падает в продолжение 205 дней, в Казани число это уменьшается на 90 дней, а в Иркутске падает до 57.
Выше были указаны найденные Гумбольдтом обстоятельства, влияющие на высоту средней температуры Европы и сглаживающие крайности ее. В Азии факторы эти не существуют: материк этой части света подвигается гораздо выше к северу, до 75°; северный берег его соприкасается к зимним пределам полярного льда и даже летний предел последнего отодвигается от него только незначительно и притом на весьма непродолжительное время. Север Азии не защищен от северных ветров горами; между тем как к югу Европы мы видим громадную площадь тропической Африки, на юге Азии встречаем только незначительное количество сравнительно небольших островов и огромное протяжение воды, как известно, далеко не так нагревающейся, как материк. Наконец, Азия представляет сплошную массу земли, внутри значительно возвышающуюся, не расчлененную как Европа и притом на западе отрезанную от океана. Последствием этих условий являются: понижение температуры, уклонение к югу изотермических линий, резко определенный континентальный климат, т. е. значительное различие между теплотой отдельных времен года.
Гумбольдт свидетельствует, что он нигде не встречал такого великолепного винограда, как в Астрахани (при средней годичной температуре в 10,2°), но между тем в Астрахани и даже гораздо южнее, у устья Терека, следовательно под тем же градусом широты, как Авиньон и Римини, стоградусный термометр падает на 25-30° ниже нуля, так что закапывание винограда в землю на зиму является неотложной необходимостью. То же самое обстоятельство мешает виноделию и в Америке севернее 38° широты.
Не имея возможности следить за многочисленными определениями температуры разных местностей, сделанными Гумбольдтом, и выведенными из них сравнениями и климатическими особенностями Азии, мы остановимся на минуту на исследованиях его о причинах искривлений кривых температуры. В ту пору, когда Гумбольдт публиковал упомянутое в предыдущей статье исследование о изотермах, он принужден был проводить эти линии в тех местах, где наблюдения не существовали, по направлениям произвольным, соединяя две крайние точки, для которых наблюдения были сделаны, а для промежуточных между ними не существовали, – линией, соединявшей первые; но о них нельзя было сказать, соответствуют ли они действительности. С тех пор ученые, сознавая всю необыкновенную важность Гумбольдтовых наблюдений и следуя по пути, при разработке их указанному, старались каждый в своей местности многочисленными наблюдениями дополнить и исправить первые изотермы Гумбольдта. Эти отдельные наблюдения накопились в таком количестве, что Гумбольдт не только имел возможность исправить неопределенность своих первых изотерм, но он даже обратился к исследованию причин кривизны этих линий. Кроме исследований по этому предмету, помещенных в монографии, упомянутой нами прежде (в статье о теплоте); они были дополнены и значительно развиты в третьем томе Asie centrale и в Fragments asiatiques .
Принимая за исходный пункт состояние земной поверхности, при котором линии одинаковой температуры, – изотермы ли это, изотеры или изохимены – направляются параллельно экватору, получим для отдельных точек температуры, которые, по крайней мере при настоящем состоянии температуры внутри земного шара, совершенно зависят от астрономического положения последнего и отношения его к солнцу. Мы получим так называемый Мэраном солярный или солнечный климат. Но на деле существует множество посторонних влияний, изменяющих его и обусловливающих настоящий климат. Поэтому, если мы желаем a priori определить последний, нам необходимо исследовать все эти влияния, так сказать, взвесить их в их взаимном между собой отношении. Конечно, совершенно верное, безошибочное решение этого вопроса едва ли когда будет вполне возможно, но то, что возможно достигнуть при настоящих средствах, было добыто стараниями и трудами Гумбольдта.
Обстоятельства, возвышающие температуру, т. е. приближающие кривую температуры к полюсу, суть в умеренном поясе: близость западного берега, условия, способствующие образованию полуостровов и озер; господство ветров, направляющихся с юга или с запада; цепи гор, защищающих местность от ветров, дующих из стран более холодных; редкость болот; ясное небо в течение лета; близость морского течения, приносящего воду более теплую, чем вода окружающих морей.
Обстоятельства, охлаждающие температуру, следовательно изгибающие изотермы к экватору, суть: возвышение места над поверхностью моря при отсутствии обширных плоских возвышенностей; недостаток заливов в очертании страны, простирающейся к полюсу до пределов вечных льдов, или страны, представляющей между своими меридианами у экватора море и совершенное отсутствие материка; цепи гор, заслоняющих своим направлением доступ теплых ветров; близость открыто стоящих гор, по сторонам которых ветры в течение ночи, так сказать, скользят по ним; большие леса; присутствие болот, образующих до самой середины лета небольшие подземные глетчеры (ледники); пасмурное летом небо, мешающее действию солнечных лучей на поверхность земли; ясное небо зимой, способствующее лучеиспусканию теплорода.
Из изложенного видно, что в климате Европы присутствуют почти все согревающие условия, между тем как в климате Азии видим противоположное; поэтому в последней изотермы должны значительно искривляться к экватору, что и подтверждается наблюдением.
Затем Гумбольдт переходит к рассмотрению отдельных влияний из числа указанных выше. Приступая к изучению отношений между материком и водами и исследуя влияние больших масс последних, он нашел, что вследствие гладкой поверхности и правильности формы замечается и однообразие солнечного влияния, отчего и кривые теплоты на больших морях только немного уклоняются от своего нормального направления, т. е. направления параллельного экватору; хотя совершенной правильности в этом отношении не замечается. Она несколько нарушается морскими течениями, в свою очередь отчасти зависящими от очертаний берегов. Лучи солнца, как известно, проникают отчасти в воду. Падая на нее, часть их нагревает поверхность ее, другая же часть их, ослабевшая при этом уже от потерянного, нагревает нижние слои ее. Иное явление мы наблюдаем на материке: здесь составные части его не пропускают солнечных лучей, которые сосредоточиваются таким образом на поверхности земли, возвышая этим температуру местности. Рука об руку с этим возвышением ее днем идет более значительное охлаждение в продолжение ночи и в течение зимы. Из этого следует, что колебание температуры денное и годичное должно быть гораздо значительнее на материке, нежели на воде. Влияние температурных условий воды на материк должно быть тем сильнее, чем значительнее протяжение разграничительной линии между обоими элементами в сравнении с массой материка. Нам из физики известно, что всякое влияние в природе сильнее у своего источника, ослабевая по мере удаления от него. Применяя это правило к настоящему вопросу, мы убеждаемся, что если материк представляет такую форму, что ни одна точка его не находится в очень значительном расстоянии от берегов, то указанное выше влияние воды проявляется на нем гораздо сильнее нежели на сплошно образованном материке, средина которого лежит на значительном расстоянии от моря. Поэтому чем более страна представляется разбитой вдающимися в нее заливами, чем более она удаляется от формы круга, представляющего, как известно, при одинаковой плоскости самую малую периферию, другими словами, чем значительнее береговая линия страны в сравнении с ее площадью, тем сильнее отразится внутри этой страны влияние моря. Из всех частей света Европа представляется более других разбитой вдающимися в нее землями и морями. По определению Гумбольдта длина береговой линии Европы равна 3,03, Азии – 2,41, Африки – 1,35, Новой Голландии – 1,44, Южной Америки – 1,69, Северной Америки – 2,89, принимая эту линию равной единице, если бы каждая из этих частей света представляла круг. Из этого мы видим, что форма Европы уклоняется от формы круга гораздо более, чем все остальные части света, и вследствие этого влияние моря на материках должно быть здесь гораздо значительнее. В чем оно состоит? Мы знаем из ежедневного опыта, что холодное тело, находясь возле теплого, охлаждает последнее, между тем как теплое, помещенное возле холодного, нагревает его. Так как летом море холоднее материка, зимою же – теплее его, то ясно, что оно будет летом охлаждать материк, а зимой согревать его; другими словами – оно будет сглаживать крайности времен года, и мы получим отличия между континентальным и береговым климатом. Европа отличается по преимуществу первым; Азия – по крайней мере северная часть ее – последним.
Сравнивая многочисленные наблюдения температуры между поворотными кругами, Гумбольдт нашел, что между ними средняя температура воздуха над твердой землей 2,2° выше температуры над морем. Если этот нагретый в тропических местностях воздух направляется в более высокие широты, то он необходимо должен там оказывать и более сильное действие. Но материки распределены как на земном шаре вообще, так и под тропиками, очень неравномерно. Это видно из того, что если мы предположим, что между тропиками площадь материков, не занятых водой, равна 1000 частям, то из них 461 часть придется на Африку, 301 часть на Америку, 124 ч. на Новую Голландию и Индийский архипелаг и 114 на Азию. Таким образом на Америку и Африку вместе приходится 762 части, заключенных между 132 ѕ градусами долготы, между тем как остальные 227 ј градусов заключают только 238 частей. Поэтому-то умеренный пояс, получая при посредстве ветров (между которыми южные ветры оказываются господствующими) воздух из тропических местностей, должен быть всего теплее там, где на долю его приходится maximum тропического материка. Эта более других частей умеренного пояса привилегированная и есть – западная часть древнего мира.
Гумбольдт весьма тщательно исследовал влияние почвы на температуру. Из физики известно, что теплород переходит из одного тела в другое, находящееся с ним в соприкосновении таким образом, что температура более холодного увеличивается, а более теплого уменьшается до тех пор, пока различие в теплоте обоих не сгладится. Этот обмен теплоты совершается постепенно таким образом, что все части тела, более близкие к источнику теплоты, представляют всего более высокую температуру, чем удаленные от него. Кроме этой проводимости тепла последнее сообщается другим телам еще посредством лучеиспускания; оно состоит в том, что из источника тепла последнее исходит по всем направлениям, и притом прямолинейным, нагревая все встречающиеся на этом пути предметы по мере высоты температуры самого источника. Солнце представляет для земли самый важный источник тепла; от лучей его зависит температура земного шара. Все предметы, на нем находящиеся, испускают их себя теплоту, но с другой стороны они, вследствие этого общего свойства их, и получают ее от других и так как количество испущенных лучей, другими словами, расход их уменьшается с увеличивающимся охлаждением, то пока условия остаются одинаковыми, равновесие не нарушается. Расход не превышает прихода. Пока тело расходует более тепла, чем принимает его, – оно охлаждается; но по мере охлаждения расход сокращается и вместе с ним уменьшается и потеря. Наконец расход уравновешивается с приходом. То же самое случается, когда тело нагревается вследствие усилившегося прихода; чем выше происшедшая от этого нагревания температура, тем сильнее и сильнее становится и расход ее. Отношение различных тел к лучам солнечным тоже не одинаково. Точно так, как есть тела, пропускающие через себя лучи света (тела прозрачные), так с другой стороны в природе видим тела, пропускающие через себя лучи теплорода, так называемые теплопрозначные тела.
Из книги Воейков автора Тимашев АПервые труды о климате России Начало наблюдений за климатом в России относится еще ко второй половине XVII века, когда десятки «звездозаконников» следили за движением небесных светил и облаков, наблюдали за скоростью ветра, выпаданием осадков, грозами, описывали
Из книги Святая Анна автора Филимонова Л. В. Из книги 100 великих политиков автора Соколов Борис ВадимовичАлександр I, император России (1777–1825) Император Александр I, при котором Российская империя достигла своего наивысшего могущества, родился 23 декабря 1777 года в Петербурге. Он был старшим сыном императора Павла I и великой княгини Марии Федоровны. Образование его во многом
Из книги В защиту имени отца Александра Меня (сборник статей) автора Василенко Леонид ИвановичАлександр II Освободитель, император России (1818–1881) Император Александр II, сумевший провести отмену крепостного права и другие значительные реформы в России и ставший первым русским царем, убитым террористами, родился 29 апреля 1818 года в Москве. Он был сыном императора
Из книги Вожделенное отечество автора Ерохин Владимир ПетровичАлександр III Миротворец, император России (1845–1894) Император Александр III стал единственным российским монархом, при котором Россия не вела войн, за что и получил прозвище «Миротворец». Он родился 10 марта 1845 года в Царском Селе. Александр был вторым сыном императора
Из книги Бетанкур автора Кузнецов Дмитрий ИвановичВладимир Ерохин Герой России Александр Мень Герой смеет то, чего не смел никто.Есть понятие культурного героя - такого, как Прометей, принесший людям огонь с небес.«Огонь пришел Янизвесть с небес на землю»....Мы вышли из бассейна, и я сказал Павлу Виноградову, что уезжаю в
Из книги Андрей Первозванный - апостол для Запада и Востока автора Коллектив авторовГЕРОЙ РОССИИ АЛЕКСАНДР МЕНЬ Герой смеет то, чего не смел никто. Есть понятие культурного героя - такого, как Прометей, принёсший людям огонь с небес."Огонь пришёл Я низвесть с небес на землю"....Мы вышли из бассейна, и я сказал Павлу Виноградову, что уезжаю в Харьков на
Из книги Александр фон Гумбольдт. Вестник Европы автора Филиппов-Чехов АлександрАЛЕКСАНДР ФОН ГУМБОЛЬДТ В начале января 1799 года мастерские Королевского кабинета машин были срочно переоборудованы под изготовление деталей для телеграфа. За год отсутствия Бетанкура в Мадриде многие помещения в Буэн-Ретиро были заняты, и их спешно пришлось
Из книги Второе открытие Америки автора Гумбольдт Александр фонАлександр Берташ. Андреевские храмы в России и Украине Крым и Причерноморье Особое почитание св. апостола Андрея, первокрестителя Руси, выражалось в посвящении ему множества храмов, становившихся местами народного паломничества. Конечно, св. Андрею было посвящено
Из книги Гоголь автора Соколов Борис ВадимовичА. Соколинский Александр фон Гумбольдт
Из книги Шеренга великих путешественников автора Миллер ЯнМ. А. Энгельгардт. Александр Гумбольдт В ряду громких имен нашего столетия имя Александра Гумбольдта пользуется едва ли не наибольшею славой. Кто не слыхал о нем даже из людей очень мало знакомых с наукой, кто не соединяет с этим именем представления о мудрости, славе и
Из книги Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914–1920 гг. Книга 1. автора Михайловский Георгий НиколаевичБУХАРЕВ Александр Матвеевич (1824–1871), в монашестве отец Феодор, архимандрит, ординарный профессор Московской духовной академии в 1854–1863 гг. по кафедре Священного писания. Книга Б. «Три письма к Гоголю, писанные в 1848 году» (1861) была подвергнута критике московским
Из книги автораАлександр Фридрих Вильгельм Гумбольдт (1769–1859) Экспедиция Лаперуза открыла много удобных морских путей на Тихом океане. Путешественник вел подробный судовой журнал, содержащий множество ценных материалов (4 тома).Гумбольдт родился в Берлине, обучался на нескольких
Из книги автораПоследние проекты «приобретений» России Другая область, куда направил свою энергию Покровский, было точное установление того баланса выгод, которые приобретала Россия в случае победы союзников. У нас посмеивались над Покровским, говоря, что он подходит к внешней
Александр фон Гумбольдт (Alexander von Humboldt, 1769-1859) – знаменитый немецкий ученый-энциклопедист, географ и путешественник, естествоиспытатель. В честь Александра названы озеро и река в штате Невада (США), кратер на Луне, горы в Австралии, Новой Зеландии, Центральной Азии, ледник в Гренландии, Перуанское течение – холодное течение, омывающее берега Южной Америки, он открыл это течение в 1802 году, город и залив в Калифорнии.
Александр Гумбольдт относится к числу крупнейших ученых. Он был редким в XIX столетии ученым-энциклопедистом. Современники называли его «королем наук и другом королей», «Аристотелем XIX века».
Родился барон Александр Фридрих Вильгельм фон Гумбольдт 14 сентября 1769 года в Берлине. Он второй сын не слишком знатного и небогатого дворянина из Померании. Гумбольдт прожил 90 лет. Почти каждый год он был занят плодотворным и интенсивным трудом.
Отец будущего путешественника служил в звании майора адъютантом у герцога Фердинанда Брауншвейгского, позже стал придворным камергером саксонского курфюрста, остаток жизни провел в Берлине при дворе Фридриха II, короля Пруссии. Мать Гумбольдта, в девичестве Коломб, обладала немалым состоянием. Она имела дом в Берлине, замок Тегель и другое имущество.
Гумбольдты дали детям блестящее для того времени образование. Сначала они обучались дома. Их гувернером был большой поклонник Руссо Христиан Кунт. Он привил им любовь к истории, философии и литературе.
Ботаникой с детьми занимался ставший впоследствии известным врачом доктор Людвиг Гейм. Он знакомил их с новейшими открытиями в области естественных наук. В качестве учителей в Берлине детям пригласили известных ученых, в основном преподававших мальчикам древние языки, юридические науки, философию.
По настоянию матери братья Гумбольдт в 1787 году отправились для продолжения образования во Франкфуртский университет. Но уже спустя год Александр возвратился в Берлин и занялся ботаникой и греческим языком, затем поступил в 1789 году с братом Карлом в Геттингенский университет и начал изучать сразу все науки.
В 1790 г. Александр вместе с Георгом Форстером – одним из основоположников научных географических путешествий, спутником Дж. Кука, совершил путешествие по Европе. Форстер обучал молодого друга во время путешествия приемам наблюдений за природой, и ученик хорошо усвоил уроки и развил их, со временем достигнув значительных результатов.
Возвратившись из путешествия, Гумбольдт продолжает образование в Гамбурге в Торговой академии, затем во Фрайбурге в Горной академии, где его учителем стал еще один выдающийся ученый- геолог А. Г. Вернер.
Наука страстно привлекала Гумбольдта, причем разные ее области. Но с 1792 по 1797 г., т.е., целых пять лет, ему пришлось работать во Франконии горным чиновником. Молодой чиновник занимался во время разъездов минералогией и даже напечатал в разных научных журналах ряд статей.
После смерти матери Гумбольдт получил 85 тысяч талеров в наследство и смог посвятить себя целиком любимому делу – путешествиям и науке. На собственные средства он организовал экспедицию и пригласил для участия в ней Э. Бонплана, талантливого ученого-ботаника, не располагавшего деньгами, но также бредившего путешествиями. 5 июня 1799 года они отправились в Америку на корвете «Писарро».
Ученый писал: «Моя главная цель – физика мира, строение земного шара, анализ воздуха, физиология растений и животных, наконец – общие отношения органических существ в неодушевленной природе…» Гумбольдт выполнил эту грандиозную задачу, он стал основоположником нового комплексного метода познания и изучения мира. Только для достижения этой цели потребовалось не одно путешествие, а целая жизнь.
В первой экспедиции, которая стала для Гумбольдта «звездным часом», молодой ученый посетил Венесуэлу, открытую до того времени только для испанцев, провел четыре месяца на реке Ориноко, доказав ее связь с Амазонкой. Он собрал огромный материал в Венесуэле, затем отправился на Кубу, после чего вернулся на материк. Здесь он поднялся по реке Магдалене и, преодолев горный перевал, вышел в столицу Эквадора город Кито, расположенный на склоне вулкана Пичинча на высоте 2818 м над уровнем моря.
Потом он побывал в Андах и исследовал верховья Амазонки. Много внимания Гумбольдтом было уделено изучению вулканов. Он поднялся до высоты 5881 м на Чимборасо и, хотя и не достиг вершины (высота вулкана 6272 м), но все же установил рекорд. Прежде до такой высокой отметки не добирался ни один исследователь.
В марте 1803 года путешественники прибыли в Мексику, здесь за год они обошли все провинции. Гумбольдтом было продолжено изучение вулканов, в том числе самого знаменитого Попокатепетля.
Из Веракруса путешественники снова отправились в Гавану, а из нее – в города Северной Америки Вашингтон и Филадельфию. Перед поездкой в США немецкий ученый списался предварительно с президентом Джефферсоном, который тоже был крупным ученым. В Вашингтоне Гумбольдт встретился с ним и с другими государственными мужами. Он получил приглашение остаться в США, но отказался и вместе с Бонпланом в августе 1804 года вернулся в Европу.
Хотя экспедицией Гумбольдта не совершено никаких территориальных открытий, историки считают ее одной из величайших по научным результатам. Ученые собрали огромные коллекции: в одном только гербарии было 6 тыс. экземпляров растений, из которых почти половина не была известна науке.
По возвращении из Америки в Европу Гумбольдт более двадцати лет обрабатывал совместно с другими видными учеными свои большие коллекции в Париже. В 1807 – 1834 годах вышло «Путешествие в равноденственные области Нового Света в 1799-1804 гг.» в 30 томах, его большую часть (16 томов) составляли описания растений, 5 томов – картографические и астрономо-геодезические материалы, остальная часть – описание путешествия, зоология и сравнительная анатомия и другое. Гумбольдт опубликовал по материалам экспедиции и ряд других работ, например, «Картины природы».
1827 год – Гумбольдт переезжает из Парижа в Берлин, здесь он исполняет обязанности советника и камергера прусского короля.
1829 год – великий путешественник, натуралист и географ совершает путешествие по России – к Каспийскому морю, на Алтай и Урал. Природу Азии он описал в трудах «Фрагменты по геологии и климатологии Азии» (1831) и «Центральная Азия» (1915).
В монументальном труде «Космос» Гумбольдт попытался позднее сделать обобщение всех научных знаний о Земле и Вселенной. Эта работа Гумбольдта является выдающимся произведением передовой материалистической натурфилософии XIX века. Труды Гумбольдта внесли большой вклад в развитие естествознания.
Александр Гумбольдт создал физическую географию, которая была призвана выяснить закономерности земной поверхности, применяя сравнительный метод и исходя из общих принципов. Взгляды Гумбольдта стали основой ландшафтоведения и общей физической географии, а также климатологии и географии растений. Гумбольдтом были обоснованы закономерности зонального распределения растительности по поверхности Земли, в географии растений развито экологическое направление. Он внес большой вклад в изучение климата и первый широко применил для характеристики климата среднестатистические показатели, им был разработан метод изотерм и составлена схематическая карта их распределения по Северному полушарию. Гумбольдтом дана подробная характеристика приморского и континентального климатов, указано на процессы их формирования и причины различий.
Ученый-натуралист был абсолютнo бескорыстен, если дело касалось науки. Для своей знаменитой экспедиции Гумбольдт израсходовал 52 тысячи талеров, расходы на обработку и публикацию результатов составили 180 тысяч, т.е., все свое личное состояние Гумбольдт израсходовал для научных целей.
Гумбольдт не имел семьи и не был женат. Единственной его любовью была наука. Науке были отданы жизнь и состояние. В старости материальное положение ученого было очень незавидным. Так как он был должен банкиру Мендельсону значительную сумму, то не знал даже, принадлежат ли вещи в доме ему.
В апреле 1859 года Гумбольдт сильно простудился и через несколько дней умер. Он не дожил до девяностолетнего юбилея всего четырех месяцев и был похоронен с большими почестями за счет государства.
Гумбольдт (Humboldt) Александр (14.9.1769, Берлин, - 6.5.1859, там же), немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник. Член Берлинской АН (1800), почётный член Петербургской АН (1818). Родился в семье придворного саксонского курфюрста.
Брат В. Гумбольдта. В 1787–92 изучал естествознание, экономические науки, право и горное дело в университетах во Франкфурте-на-Одере и Гёттингене, в Гамбургской торговой и Фрейбергской горной академиях. В 1790 вместе с Г. Форстером, оказавшим на него глубокое влияние, путешествовал по Франции, Нидерландам и Англии.
Наше счастье зависит в большей степени от того, как мы встречаем события нашей жизни, чем от природы самих событий.
Гумбольдт Александр фон
Первая научная работа, написанная Г. с позиций господствовавшего тогда нептунизма, была посвящена базальтам (1790). В 1792–95 Г. служил по прусскому горному ведомству. В 1793 было опубликовано его ботанико-физиологическое исследование «Подземная флора Фрейберга», в которой Г. обобщил свои наблюдения о тайнобрачных растениях. Его опыты над раздражимостью нервных и мускульных волокон описаны в монографии 1797.
В 1799-1804 ГГ. вместе с французким ботаником Э. Бонпланом путешествовал по Центральной и Южной Америке. Вернувшись в Европу с богатыми коллекциями, он более 20 лет обрабатывал их в Париже вместе с другими видными учёными.
В 1807–34 вышло 30-томное «Путешествие в равноденственные области Нового Света в 1799-1804 гг." (рус. пер., т. 1–3, 1963–69), большую часть которого составляют описания растений (16 тт.), астрономо-геодезические и картографические материалы (5 тт.), другую часть - зоология и сравнительная анатомия, описание путешествия и др. По материалам экспедиции Г. опубликовал ряд других работ, в том числе «Картины природы» (1808, рус. пер., 1855 и 1959).
Всякая истина проходит в человеческом уме три стадии: сначала - какая чушь!; затем - в этом что-то есть; наконец - кто же этого не знает!
Гумбольдт Александр фон
В 1827 переехал из Парижа в Берлин, где исполнял обязанности камергера и советника прусского короля. В 1829 совершил путешествие по России - на Урал, Алтай и к Каспийскому морю. Природа Азии была освещена им в работах «Фрагменты по геологии и климатологии Азии» (т. 1–2, 1831) и «Центральная Азия» (т. 1–3, 1843, рус. пер., т. 1, 1915).
Позднее Г. попытался обобщить все научные знания о природе Земли и Вселенной в монументальном труде «Космос» (т. 1 - 5, 1845–62, рус. пер., т. 1–5, 1848–63; 5-й том остался незавершённым). Этот труд Г. - выдающееся произведение передовой материалистической натурфилософии 1-й половине 19 в. Произведения Г. оказали большое влияние на развитие естествознания (Ч. Дарвин, Ч. Лайель, Н. А. Северцов, К. Ф. Рулье, В. В. Докучаев, В. И. Вернадский и др.).
Разработанные им методологические принципы о материальности и единстве природы, взаимосвязях явлений и процессов, их взаимообусловленности и развитии были высоко оценены Ф. Энгельсом (см. «Диалектика природы», 1969, с. 166). Он называл имя Г. в ряду др. учёных, творческая деятельность которых послужила развитию материалистического направления в естествознании, пробивала брешь в метафизическом образе мышления.
В горе, в несчастии утешают себя мечтами.
Гумбольдт Александр фон
Исходя из общих принципов и применяя сравнительный метод, Г. создавал физическую географию, призванную выяснить закономерности на земной поверхности, в её твёрдой, жидкой и воздушной оболочках. Воззрения Г. послужили основой общего землеведения (общей физической географии) и ландшафтоведения, а также географии растений и климатологии.
Г. обосновал идею закономерного зонального распространения растительности на поверхности Земли (широтная и вертикальная зональность), развивал экологическое направление в географии растений. В связи с последним уделял большое внимание изучению климата и впервые широко применил для его характеристики среднестатистические показатели, разработал метод изотерм и составил схематическую карту их распределения для Сев. полушария.
Г. дал подробную характеристику континентального и приморского климатов, указал на причины их различий и процессы формирования.
Никогда путешественник не получал такой неограниченной свободы действий,никогда испанское правительство не оказывало такого доверия иностранцу
Гумбольдт Александр фон
Круг научных интересов Г. был настолько широк, что современники называли его «Аристотелем 19 в.». Он был связан дружбой и научными интересами с И. В. Гёте, Ф. Шиллером, П. Далласом, Д. Ф. Араго, К. Гауссом, Л. Бухом, в России - с А. Я. Купфером, Ф. П. Дитке, Н. И. Лобачевским, Д. М. Перевощиковым, И. М. Симоновым, В. Я. Струве.
Г. являлся поборником гуманизма и разума, выступал против неравенства рас и народов, против захватнических войн. Именем Г. назван ряд географических объектов, в том числе хребты в Центральной Азии (хребет Улан-Дабан) и Северной Америке, гора на о. Новая Каледония, ледник на С.-З. Гренландии, река и несколько населённых пунктов в США, ряд растений, минерал и кратер на Луне. Имя братьев Александра и Вильгельма Г. носит университет в Берлине (ГДР).
Александр фон Гумбольдт - фото
Александр фон Гумбольдт - цитаты
MoReBo публикует фрагмент книги «Александр фон Гумбольдт. Вестник Европы» (М.: Libra Press, 2015). Основная часть книги составлена из трех статей А. Соколинского, написанных, очевидно, к 100-летнему юбилею фон Гумбольдта в 1869 году и опубликованных годом позже в «Вестнике Европы».
Подготовка экспедиции и путешествие по России - Публикация результатов экспедиции - «Космос» - Метеорологические труды - Измерение средней высоты материков
В общей научной деятельности Александра фон Гумбольдта занимает довольно видное место предпринятое им путешествие в Россию. Помимо связи этого путешествия с интересом ученых наблюдений, театром которых для Гумбольдта сделалась русская территория и ее природа, оно для нас важно также и потому, что в этом путешествии играли роль кроме самого Гумбольдта некоторые из русских личностей двадцатых годов, с которыми он тогда приходил в соприкосновение.
Еще не так давно за границей была издана переписка Гумбольдта с графом Канкриным. Последний, затрудняясь чтением нечеткого почерка первого, приказал снимать с них копии, передавая те из них, которые казались ему почему-либо важными для министерства финансов, в архив его. Подлинные же письма граф Канкрин подарил тайному советнику Кранихфельду, восторженному почитателю Гумбольдта, от которого по наследству они перешли к бывшему профессору петербургского университета Шнейдеру . Когда сын последнего, приступая, по желанию отца, к изданию этой переписки, узнал, что служащим в министерстве финансов господином Руссовым она также готовится к печати, то они соединились, чтобы лучше достигнуть общей цели. Дело, действительно, выиграло от этого, так как им разрешен был доступ в архив министерства финансов, и оба издателя воспользовались этим для пополнения упомянутой выше переписки различными извлечениями из дел, отчего письма являются с необходимыми пояснениями.
Платина послужила исходной точкой отправления в отношениях Гумбольдта к России. Открытая в 1822 г. на частных нижне-тагильских заводах, затем вскоре на казенных гороблагодатских, наконец уральских, она к 1827 г. накопилась на монетном дворе в количестве 11 пудов. Правительство желало воспользоваться ею как новым видом монеты. Отчеканен был пробный экземпляр ее. Он так понравился императору Николаю, что 19 августа того же года он утвердил даже чертеж чеканки. Главное затруднение оставалось, однако, впереди: вследствие крайнего колебания ценности нового металла, необходимо было определить стоимость его как металла. Обратились за решением, конечно, к иностранным ученым и специалистам, в числе их и к Гумбольдту. Препроводив 1 Ѕ фунта нового в России металла через графа Алопеуса, граф Канкрин письмом от 15 августа 1827 г. просил совета его в упомянутом вопросе. Не находя технических препятствий к введению платины как монеты, он указывал, однако, во-первых, на затруднение для непривычного глаза отличить платину от серебра; и во-вторых - на неопределенную ценность ее как металла. Первое неудобство граф Канкрин надеялся устранить тем, что он намеревался дать новой монете вес целкового или полтинника, а величину - полтинника или четвертака с совершенно отличной от них чеканкой, причем удельный вес металла должен был служить охраной против подлога. Гораздо более затруднений представляло второе из названных обстоятельств: платина, не отличаясь красотой золота и серебра, не могла сделаться предметом распространенного употребления; обработка ее была нелегкая, металлом необходимым (по тогдашним понятиям!) назвать ее тоже было нельзя; добывалась она в количестве незначительном. Все это не давало данных для определения ценности платины как монеты, в особенности при упроченном веками господстве золота и серебра на монетном рынке. Пользуясь опытом Колумбии, где платина уже была введена как монета, граф Канкрин выводил отношение ее к серебру как 5:1 и рассчитывал при весе монеты в 4 золотника 82 11/25 долей цену ее в 582 Ѕ (после в 575,26) копеек серебром, а с издержками чекана в 17 Ѕ (после в 24 к.) копеек - 6 рублей. Но так как число 6 не подходило к десятичному делению нашей монетной системы, то он предполагал вместо монеты в 4 золотника 82 долей пустить в обращение монеты половинного веса - в 2 золотника 41 доля и ценою приравнять ее к червонцу, который хотя и стоит ровно 2 р. 85 к., но обращается в торговле в цене 3 рублей. Если бы, однако, отношение это оказалось слишком высоким, то граф Канкрин считал возможным изменить его на 4 ј: 1, и тогда монета весом в целковый (4 зол. 82 дол.) стоила бы 488 копеек серебром, а с 12 коп., прикинутыми на издержки чекана - ровно 5 руб. сер. К этому исчислению граф Канкрин прибавлял, что золотник платины с промывкой, очисткой и проч. обходился в 67 к. с., следов. 4 зол. 82 дол. стоили казне 385 коп. Остальное составляло прибыль ее.
Представляя эти соображения свои на усмотрение Гумбольдта, граф Канкрин убедительнейшее просил его сообщить ему мнение свое как насчет величины, которую следует дать отдельным монетам, так в особенности насчет самого верного отношения платины к серебру.
Гумбольдт, отвечая на этот запрос, в самом начале своего письма, указывал уже на неудобство платиновой монеты, которую допускал разве как monnaie de luxe . По собранным им у его южно-американских друзей в Англии и Франции сведениям оказалось, что цены платины в деле были крайне непостоянны. Так, в течение 5 лет, с 1822 по 1827 гг., они от 3 талеров за лот в 1822 г. достигли в 1825 - 7 и даже 8 талеров и через два года упали опять до 5 талеров за лот.
Гумбольдт вслед по возвращении своем из Америки тоже отсоветовал испанскому правительству, обратившемуся к нему за советом относительно введения в колониях испанских платиновой монеты. Он указывал на то, что уже во время венского конгресса доктор Больманн старался склонить правительство признать за этой монетой, введенной уже тогда по его настоянию в Колумбии, цену, определенную общим согласием. Платиновая руда вывозилась прежде в значительном количестве из этой страны, пока правительство ее не ограничило этого сбыта строго стеснительными мерами. Следствием этого было падение цен на платину в самой Колумбии, а вместе с этим - ограничение добычи ее, и в окончательном результате - возвышение цен на нее в Европе, которые могут опять упасть с открытием платиновых приисков на Урале. Но из этого видно, что новое колебание цен этого металла может быть опять вызвано каким-нибудь обстоятельством, вследствие которого жители Колумбии приступили бы опять к разработке оставленных ими приисков. Главными, однако, виновниками, почему колумбийская платиновая монета не пошла в ход, были соседние государства, не допускавшие обращения ее у себя.
При тесном общении народов между собой в настоящее время невозможно и думать о введении местной монеты, даже в государстве таком обширном как Россия. Если так трудно определимое отношение между серебром и платиной не будет признано странами, с которыми Россия находится в торговых отношениях, то и внутри ее невозможно будет укрепить за ней неизменную, постоянную цену.
Предполагая, что по сделанному примерному расчету вся добыча платины будет простираться до ста пудов ежегодно, то, при оценке марки платины в 70 талеров, она доставит России только 489 000 талеров. Стоит ли, спрашивает Гумбольдт, подвергать монетную систему России возможности колебания ради такой незначительной прибыли, которую можно бы получить через введение платиновой монеты?
Затруднение ввести новый металл в употребление как монету заключается не столько в необходимости победить привычки народов, сколько в том обстоятельстве, что золото и серебро находят весьма обширное употребление и помимо монеты. Так, по исчислению префекта Парижа, золотых и серебряных дел мастера перерабатывают в одной Франции в конце 20-х гг. не менее 2 300 килограммов золота, 62 300 кило серебра, так что, по примерному исчислению Гумбольдта, в целой Европе количество золота, обращаемого ежегодно в изделия и предметы роскоши, равнялось не менее 9 200, а серебра - 250 000 кило, что вместе представляло ценность 87 миллионов франков.
Принимая добычу американских, европейских и сибирских рудников в 870 000 кило серебра (ценой в 193 миллиона франков) и 17 300 кило золота (ценностью в 59 Ѕ миллионов) и предполагая расчет Неккера, по которому количество вновь обращаемых в изделия драгоценных металлов равняется половине всей массы их, уже существующей в изделиях, Гумбольдт высчитывал, что золотых и серебряных дел мастера в Европе употребляют на свои изделия в виде нового материала для них почти 1/5 всего золота и серебра, добываемого ежегодно в американских, европейских и сибирских рудниках (ценностью более 44 миллионов франков).
Как незначительно, сравнительно с этими металлами, с упроченным уже употреблением, употребление и спрос невзрачной, холодной по цвету платины. Несмотря на многие неоцененные и ничем незаменимые качества, она никогда, по мнению Гумбольдта, не сделается предметом моды или всеобщего употребления. Это ограниченное употребление ее и есть одна из важнейших причин, почему цены ее колеблются на 30 и даже на 40% даже в то время, когда на европейском рынке платина является только в ограниченном количестве. Поэтому Гумбольдт сомневался, чтобы при столь ограниченном употреблении металла было возможно ожидать когда-либо не только установления определенной цены его, но даже колебания в довольно тесных пределах.
Предполагая даже, что вследствие более рациональной, свободной разработки золотых и серебряных приисков количество этих драгоценных металлов, значительно увеличившись, понизило бы их ценность как меновых знаков, все-таки этому понижению положены были бы пределы посредством употребления их как материала для изделий. Предела этого понижения ценности, по убеждению Гумбольдта, платина не достигнет никогда. Если добыча ее значительно усилится и она будет обращаема в монету, то, будучи исключенной из фабричной обработки, она будет играть роль, накопившись в данном государстве, тяжелых неудобных бумажных денег. Таким образом, благая цель правительства - оказать владельцам платиновых приисков пользу тем, чтобы они вместо металла получали платиновую монету - не была бы достигнута.
Русская платина окажет, конечно, влияние на ценность платины вообще на мировом рынке, но она не может существенно ее определить, а тем менее господствовать. Определение ее будет зависеть от спроса и предложения. Поэтому, насколько торговцы будут иметь возможность делать в России уплаты платиновой монетой, настолько отношение этих уплат будет определять цену платины на рынке. Но чуть только спрос уменьшится, немедленно последует за сим и падение цены, по которой новый металл был пущен в России в обращение.
К этому Гумбольдт присовокуплял, что, по его мнению, величина монеты в рубль с номинальной ценой в 5 82/100 сер. руб. слишком значительна, тяжела и для торговли неудобна. Чеканка же более мелкой платиновой монеты, ценностью более соответствующей монете, находящейся уже в обращении, имела бы то неудобство, что по незначительной величине своей могла бы легко утрачиваться. Словом, Гумбольдт не советовал русскому правительству вводить платиновую монету, как не советовал этого и прежде испанскому.
Чтобы, однако, воспользоваться производительно этим даром природы и оживить несколько этот вид горной промышленности, он предлагал чеканить из платины ордена, предназначая их в замену перстней, табакерок и т. п. подарков, на которые, по европейским понятиям, русские государи так щедры. В конце этого письма (от 19 ноября н. с. 1827 г.) Гумбольдт извиняется, что письмо писано не его рукой, так как почерк его сделался очень нечеток вследствие ревматизма в руке, полученного им в лесах Верхнего Ориноко, где он в течение нескольких месяцев на знал другого ложа как гниющие листья. Не желая утруждать графа Канкрина, он поручил перебелить письмо свое, заключая его желанием иметь возможность лично с ним познакомиться, если ему суждено будет исполнять давнишнее свое намерение - посетить Урал, Байкал и, прибавлял в то время Гумбольдт, вероятно, в непродолжительном времени русский Арарат.
Чтобы не прерывать нити переговоров между Гумбольдтом и графом Канкриным насчет введения в России платиновой монеты, мы окончим здесь изложение их, несмотря на то, что они длились одновременно и параллельно с другими вопросами, гораздо более важными по своим последствиям, чем настоящий. Граф Канкрин не отступал от своей идеи. В ответе (от 8/20 декабря) он старается ослабить силу вышеприведенных доводов Гумбольдта следующими соображениями:
«Я намеревался, - возражает он, - ввести в России, в виде опыта, une monnaie de luxe , и притом не вдруг наводнить ее денежный рынок, а исподволь. Притом возможная потеря в случае неудачи, не была бы значительна, так как казна добывает немного этого металла, а частным заводчикам предоставляет на их собственное благоусмотрение обращать свою платину в монету или нет».
Против возражения, что со временем платиновый капитал мог бы чересчур накопиться, от чего могли бы произойти потери, граф Канкрин замечал, что не имеет намерения принимать в казначейства платиновой монеты по определенной цене, - так как по закону принимаются в них только бумажные деньги и медь; серебро же и золото - по курсу. Последнее было бы и с платиновой монетой. Кроме того, ссылаясь на показания самого Гумбольдта, что тогдашняя добыча этого металла в Америке не превосходит 38 пудов, граф не опасался слишком большого наплыва его, если бы даже часть монеты и переливалась в изделия. Последнее обстоятельство даже желательно, так как от этого ценность монеты будет поддерживаться.
Граф Канкрин соглашался, что лаж на платиновую монету может быть значительнее нежели на золото, но от этого не произойдет больших потерь, если только пущенное в обращение количество этой монеты будет незначительно.
В особенности он настаивал на желании заводовладельцев чеканить платиновую монету.
Что касается возможности смешать ее с серебряной, то граф Канкрин надеялся устранить это неудобство тем, что первой будет дана величина какой-либо серебряной, с двойным против последней, весом. Притом простой народ в России едва ли имеет часто дело с монетой высокого достоинства, имея чаще всего в руках мелкие бумажки и серебро.
Превращать платину в медали граф не видел возможности потому, что число их не так значительно, чтобы израсходовать для этой цели 50-100 пудов ежегодно добываемого металла; притом самая красивая платиновая медаль не превосходит по внешнему изяществу даже медной.
В случае, если оба вышеприведенные расчета графа Канкрина оказались бы слишком высокими, то он предлагал изменить их, чтобы принять платиновую монету весом в целковый в 4 р., а весом в полтинник - в 2 р. сер. Этим было бы изменено прежде принятое основание на 3 ј к 1. Платиновая монета весом в целковый имела бы ценность 3 р. 74 к. сер., а с монетным доходом в 26 к. - 4 р.; весом в полтинник - 2 р. Золотник обошелся бы, таким образом, в 2 р. 86 Ѕ к. асс., причем монета приносила бы еще доход заводчику, или же никто из них не отдавал бы ее на монетный двор. Принимая издержки добычи 10 золотников неочищенной платины в 15 р. 8 к. асс., а издержки очистки 2 р. 40 Ѕ к. (что вместе составит 17 р. 48 Ѕ к.), заводчик получит 7 золотников чистого металла, золотник которого обойдется ему 2 р. 49 Ѕ к. Чистый доход кроме монетного дохода будет равняться 37 к. с золотника.
Впрочем этот незначительный доход не соответствует торговым ценам. По полученным из Лондона известиям, там можно продавать унцию платины в слитках по 20 шиллингов или 24 р. асс.; таким образом золотник платины стоит 3 р. 29 к. асс. Золотник же серебра стоит 23,703 к. асс., так что, на основании этого расчета, отношение платины к серебру было бы как 3,73: 1, между тем как оно было принято выше как 3 ѕ: 1, следовательно чересчур низко.
Наконец, заключает граф Канкрин, не сделав опыта, никогда нельзя будет решить, какая судьба постигнет платину как монету. Что она этого заслуживает, в этом сомневаться никто не станет.
Все доводы Гумбольдта против платиновой монеты были гласом вопиющего в пустыне. Граф Канкрин извещал его 25 апреля (7 мая) 1828 г., что указом, состоявшимся накануне, она, по воле императора Николая, вводится в обращение, причем он «поставлял себе за особое удовольствие - препроводить ему один из этих белых червонцев».
Не прошло месяца со времени отправления письма Гумбольдта от 19 ноября, как он, сам вероятно не подозревая следствий любезности, высказанной им в конце своего послания, получил (5/17 декабря) через графа Канкрина приглашение от императора Николая предпринять путешествие на восток России «в интересе науки и страны» на казенный счет. Для современного русского письмо это интересно в особенности тем, что в нем изображены пером самого графа Канкрина удобства путешествия по России, которыми и по прошествии слишком 40 лет может наслаждаться каждый странствующий по нашей территории: отсутствие самого скромного, по европейским понятиям, комфорта, прелесть возни с ямщиками и станционными смотрителями и т. п. В заключение граф успокаивает Гумбольдта уверением, что таможенным чиновникам будет предписано - не затруднять въездов его в пределы России!…
Гумбольдт, занятый окончанием издания своего громадного труда - путешествия по Америке и лекциями, которые он читал, не имел возможности отлучиться из Берлина ранее весны следующего 1829 г. Что касается денежных условий, о которых спрашивал его граф Канкрин по воле императора Николая, то Гумбольдт, принимая издержки путешествия, предлагаемые ему русским правительством, от Петербурга до Тобольска и обратно, отказывался от всякого денежного вознаграждения, выговаривая себе только одну милость, если путешествие его и советы принесут стране какую-нибудь пользу, получить в виде награды - не находящуюся в продаже - «Фауну России» Палласа ! Но принимая предложение путешествовать на казенный счет, Гумбольдт как будто старался оправдаться в этом решении.
Получив, писал он графу Канкрину, сто тысяч талеров по наследству, он сознавался, не опасаясь заслужить упрека в мотовстве, что он издержал их - для научных целей. Теперь же единственное средство его существования - 5 000 талеров, получаемых им от короля прусского, и так как он из этой суммы оказывал нередко вспомоществования молодым ученым, то понятно, что он не был бы в состоянии на собственные средства предпринять путешествие в 14 500 верст, в особенности втроем с известным химиком и минералогом Густавом Розе и слугой . Роскоши особенной он не выговаривал себе, упоминая только, что «привык к чистоте». Особенного внимания к лицу своему не просил, но был бы очень благодарен «за вежливое обращение»… Просил тоже позволения собирать минералы и горные породы, прибавляя: «не для продажи», так как он собственной коллекции не имеет, а «для музеев»: берлинского, парижского и лондонского, которым он подарил собрания, сделанные им в Америке.
С приближением срока отъезда Гумбольдта в Россию граф Канкрин обратился к нему с официальным письмом (от 18/30 января 1829 г.), в котором изъяснял, что Россия не может допустить, чтоб предпринимаемое путешествие стоило ему каких-либо денежных жертв; что, напротив, она сумеет в свое время заявить свою признательность.
Теперь же он извещал его, что
1) на путешествие из Берлина в Петербург и обратно прилагается вексель в 1 200 червонцев. По прибытии в последний город будет выдано ему для дальнейшего путешествия 10 000 рублей ассигнациями. Вероятная передержка будет возвращена по возвращении в Петербург.
2) Сделано будет распоряжение, чтоб таможня в Паланге не беспокоила ни его, ни профессора Розе.
3) Для него заказаны два экипажа: 4-местная коляска и польская бричка для инструментов и прислуги.
4) Для сопровождения будет дан ему горный чиновник, знающий один из иностранных языков , и курьер для заказа лошадей и т. п. Уплата прогонов, ямщикам на водку, починка экипажей - производится на казенный счет.
5) Выбор пути и направления путешествия предоставляется совершенно на благоусмотрение Гумбольдта. С своей стороны правительство русское желает только, чтобы путешествие это принесло пользу науке и, насколько возможно, промышленности России, в особенности же горному делу ее.
6) Начальникам губерний и всем горным правлениям будет предписано способствовать целям путешествия, отводить квартиры, в случае необходимости делать опыты - ставить в распоряжение его горных офицеров и работников.
7) Как только Гумбольдт определит свой маршрут, немедленно будут составлены указания насчет достопримечательностей мест, по которым он будет следовать.
8) Собирание минералов, горных пород и т. п. разрешается свободно, равно как предоставляется полное распоряжение ими.
Провести параллель между путешествием Гумбольдта по Америке и по России нетрудно. Неизвестный молодой человек без всякой посторонней помощи при посредстве только частных средств, удовлетворяя жажде знания и открытий, блуждал он под тропиками, в течение всего времени редко зная, где он к наступающей ночи приклонит голову, очень часто под голым небом, в соседстве дикого населения и хищных зверей, в дуплах сгнивших дерев или на допотопных лодках, скрываясь нередко от преследования невежественного чиновничества, по непониманию высших целей науки видевшего в нем опасную для опекаемой им страны личность. При каких отличных от этого положения условиях вступал он на русскую почву, мы видели выше.
20 мая Гумбольдт и его оба спутника оставили Петербург. Уже предварительно они условились разделить предстоявший им труд. Гумбольдт взял на себя наблюдения над магнетизмом, астрономическую географию и вообще взялся представить общую геогностическую и физическую картину северо-западной Азии; Густав Розе - принял на себя - результаты химического анализа добытых минералов и горных пород, равно как ведение дневника путешествия; Эренберг - занялся ботаническими и зоологическими работами.
Первые, как кажется, измерения, предпринятые Гумбольдтом на русской территории, были барометрические измерения валдайских высот, определенные им в самом возвышенном месте, в 800 футов над поверхностью моря. Белокаменная не могла не воспользоваться случаем проявить свое гостеприимство, устроив, кроме того, нечто вроде университетского парада или развода в честь генерала от науки. Впрочем эти торжества задержали нашего путешественника недолго в Москве. Через 4 дня он был уже на дороге в Казань, где его в особенности занимали развалины болгарской столицы Бряхимова (нынешнее село Болгары), и оттуда в Екатеринбург, где, равно как и в окрестностях, он посетил все сколько-нибудь замечательные заводы, обращая внимание свое не только на техническое, но и экономическое устройство их.
Положение крепостных и мастеровых не ускользнуло от его наблюдения, хотя он только слегка намекает об этом графу Канкрину. Для добычи говорит он по поводу какого-то завода, 150 000 пудов железа в течение года, ни в Англии, ни в Германии не нуждаются в нескольких тысячах работников! Впрочем, прибавляет он, и полустолетия будет недостаточно для искоренения тех вредных последствий, которые происходят от ненормального положения рабочего класса. Чего можно, спрашивает он, ожидать от труда фабричного, который в одно и то же время рубит дрова, отливает чугун, промывает золотую руду? Тут самые простые, элементарные понятия о разделении труда не находят себе применения! Не менее поразило Гумбольдта и наше лесное хозяйство, если этим именем можно назвать, даже через полвека после его поездки, наше обращение с лесом как топливом и как строительным материалом. Он приходил в ужас от опустошений лесов, пророча как следствие их и гибель железного производства в России, тем более, что все, что ему показывали как каменный уголь оказывалось - бурым углем, смешанным с марганцем.
Из ответа графа Канкрина мы видим, как он дорожил каждым указанием, которое имело целью пользу страны. Кроме технологического института, учреждением которого он гордился перед Гумбольдтом в одном из писем, писанных ему еще в Берлин, он сообщает ему в ответ на его вышеприведенные замечания, что спасти наши леса возможно только рациональным хозяйством, вследствие чего он принимает меры к увеличению лесного института. К сожалению, человек такой практический и с такими обширными по тому времени государственными взглядами, как граф Канкрин, упускал из виду еще один фактор в деятельности, как частной, так и государственной: честность и добросовестное исполнение обязанностей, без чего техническая подготовка, даже самая лучшая, не достигнет цели.
Граф Канкрин сочувствует также вполне Гумбольдту в том, что он совершенно отказался изучать политический быт жителей Урала и их историю, не потому, прибавляет он, что исследование это особенно затруднительно, а потому главным образом, что подобное изучение поселяет почти пренебрежение к человечеству, масса которого постоянно подчиняется или грубой силе, хитрости или подкупу. Открытые жалобы, заключает он, не приводят ни к какому практическому результату; лучше действовать в тиши, стараясь по возможности улучшить быт человечества.
В другом месте граф Канкрин, извещая Гумбольдта об успехах русского оружия в Турции и упоминая об интересе, с которым общество следит за ними, приходит к заключению, что разрушающее производит на человека всегда гораздо более сильное впечатление, чем созидающее. Мы знаем, заключает он, кто разрушил дельфийский храм, но имя его строителя осталось, если не ошибаемся, нам неизвестным!
Из Екатеринбурга через Нижний Тагил, Богословск, Тобольск, Барнаул, Змеиную Гору, Усть-Каменогорск, пограничный пост на китайской границе Баты (Хонимайлэ-Ху), Семипалатинск прибыл Гумбольдт в половине августа в Омск. На этом пути, посреди сильно свирепствовавшей в Барабинской степи и в окрестностях Барнаула сибирской язвы, истязаемые насекомыми, для защиты от которых пришлось надевать маски, мешавшие, в свою очередь, свободному дыханию, Гумбольдт и его спутники собрали очень богатую зоологическую, геогностическую и ботаническую коллекцию. Эренберг, приходивший в отчаяние, что берлинская флора, преследовавшая его до самого Екатеринбурга (на этом пути из 300 видов растений собственно сибирских он нашел только 40), наконец успокоился и удовлетворился сбором. Встречами не пощадили Гумбольдта даже в Омске; в казачьей школе приветствовали его на 3 языках: русском, татарском и монгольском.
Гумбольдт, посетив Петропавловск, Троицк, Миасс, Златоуст, возвратился опять в Миасс, где 2 (14) сентября 1829 г. праздновал на азиатском склоне Урала день 60 года своего рождения, в который, как он выражался в письме графу Канкрину, он искренно сожалел, что осталось столько неисполненного, а между тем подходит возраст, когда силы оставляют человека. Он благодарил графа за доставление ему возможности назвать, однако, этот год самым важным в его жизни, так как именно теперь та масса идей, собранных им на таком громадном пространстве во время предшествовавших путешествий сосредоточилась как будто в одном фокусе. В день этот, отпразднованный миясскими и златоустовскими горными чиновниками, поднесена была последними Гумбольдту, мирному труженику науки, дамасская сабля! Важным событием в горнозаводском хозяйстве было открытие им на Урале олова. Называя хребет этот настоящим Dorado , он предсказывал открытие на нем и алмазов, заключая это из поразительного сходства геогностического строения Урала с Бразилией. С другой стороны он указывал на постоянную утрату 27% серебра на барнаульском заводе; так, в течение 3 только лет, с 1826 по 1829 гг., вместо 3 743 пудов, которые заключались в добытой руде, выплавлено было только 2 726 пудов чистого серебра. В некоторых заводах потеря эта доходит даже до 50%!
На пути своем к Астрахани, - Гумбольдт выражается, что он не может умереть, не видавши Каспийского моря, - путешественники посетили Верхнеуральск, Орск, Оренбург, Илецкую защиту. В одном из двух последних городов (из письма не видно, в котором именно), Гумбольдт встретил бедного казака, Ивана Иванова сына Карина, приобретшего, конечно, не без больших затруднений, сочинения Кювье, Латрейля и др., и, что всего интереснее, правильно определившего растения и насекомых своей степи .
В Астрахани неизбежные представления всех офицеров гарнизона и депутаций от купцов: армянских, бухарских, узбекских, персидских, индийских, татарско-туркменских и даже калмыцких. Прекрасный случай изучать этнографию! После 6-дневного изучения северных берегов Каспийского моря путешественники наши через Сарепту, Новохопёрск, Воронеж, Тулу прибыли 1 (13) ноября в Петербург, сделавши в течение 23 недель 14 500 верст, в том числе водой более 690, и кроме того на Каспийском море 100 верст .
Возвратившись 28 декабря 1829 г. в Берлин, Гумбольдт приступил к научной разработке собранных им сокровищ. Занятия эти требовали, однако, частых и личных сношений с французскими учеными, с которыми он был связан многолетним пребыванием в Париже. Это обстоятельство, а также дипломатическое поручение, возложенное на него Фридрихом Вильгельмом III в сентябре 1830 г. было причиной его поездки во Францию, из которой он, однако, возвратился весной 1831 г. Выбор Гумбольдта для дипломатической миссии может показаться странным, но он находит свое оправдание в том, что он был persona grata во Франции, которая привыкла считать его своим, несмотря на его немецкое происхождение. Поэтому, в виду щекотливых политических вопросов, возникавших в дипломатической сфере вследствие польского мятежа и ставивших Пруссию в затруднительное положение, выбор человека, хотя и без дипломатического прошедшего и не искушенного в политике высшей школы, находил оправдание и даже не остался без благоприятных последствий.
После этого возвращения кроме ученых занятий Гумбольдт посвящал все свое свободное время общению с братом Вильгельмом, дни которого после смерти жены последнего были сочтены, а после кончины его (8 апреля 1835 г.), он, по желанию покойного, приступил к изданию его трудов, между которыми впервые появилось исследование о языке кави, для которого Александр собрал значительную часть материалов. Плодом трудов Александра Гумбольдта в этот период его деятельности были: Fragments de géologie et de climatologie asiatiques, 2 vol. ; «Центральная Азия: Исследования о горных цепях и сравнительной климатологии», 3 vol. Кроме этого целый ряд статей, помещенных в мемуарах парижской академии и «летописях» Поггендорфа, касающихся разнообразнейших предметов естествознания, перечисление заглавий которых заняло бы целые страницы. В новом (3-м) издании его «Видов природы» прибавлено было несколько глав, заключавших новейшие исследования и главнейшие результаты его путешествия по России. К этой же эпохе жизни Гумбольдта относится создание «Космоса», возникшего, однако, в первоначальной форме из лекций, читанных им в 1827-28 гг. в Берлине. Труд этот, как известно, представляет сводный камень современных ему естественно-исторических сведений; не заключая новых, дотоле неизвестных данных, он излагает в общих чертах все, что было добыто наукой до половины XIX в. Хотя он не лишен в некотором (хорошем, однако) смысле компиляторского характера, но мы не должны упускать из виду, что главная цель Гумбольдта состояла именно в том, чтобы свести в одно целое - по-видимому разрозненное, и показать между ними общую связь. Кроме Гумбольдта никому подобная задача не была по плечу и никто кроме него не дерзнул бы предпринять ее, так как никто кроме него не способствовал более собственной деятельностью прогрессу естествоведения. По всем отраслям его, за исключением только астрономии, он выступал в разное время самостоятельным исследователем и даже творцом некоторых частей его. «Виды природы» и «Космос» доступны русским читателям из переводов.
При том движении, которое охватило естественные науки в последнее время, всякое сочинение по ним недолговечно. Новые факты, новые исследования постоянно видоизменяют их. Этой общей судьбы прогресса не избежит, конечно, и «Космос». Многое в нем и теперь, через четверть столетия после его появления, уже устарело, но несмотря на это творение это сохранит на вечные времена подобающее ему значение как грань, как межевой столб естествознания, показывающий, до каких пределов оно дошло к половине XIX столетия и какие успехи оно сделало с того времени. В этом смысле за «Космосом» упрочено бессмертие и Гумбольдт воздвиг в нем литературный памятник, которым вправе гордиться Германия.
Василий Васильевич Шнейдер (1793-1872) - юрист, профессор Санкт-Петербургского университета, также знаток латинской и немецкой литературы. Не оставив заметных следов в науке, Шнейдер считался одним из лучших профессоров университета и популярность его была огромна, кроме того, был близким другом М. М. Сперанского.
Юстус Эрих Больманн (Justus Erich Bohlmann, 1769-1821) - врач, политик и предприниматель. После Гёттингенского университета отправился в Париж, чтобы найти место врача, однако после Французской революции Б. уехал в Америку, где открыл комиссионный магазин. В 1815 г. основал в Лондоне химическую фабрику, умер на Ямайке во время путешествия. Удивительная биография Больманна стала широко известной благодаря переписке его с Карлом Варнхагеном фон Энзе.
Оказалось, что Fauna rossica (Zoographica rossico-asiatica [(лат .): В 3 т. СПб.: Изд. Академии наук]), равно как и Flora, обе без таблиц, плесневели, как выражался граф Канкрин, в кладовых кабинета его имп. величества. - Прим. авт. ст.
Впоследствии Гумбольдт выпросил еще разрешение привезти с собой (вместо повара, взять которого граф Канкрин настаивал), зоолога и ботаника проф. Эренберга. - Прим. авт. ст.
Йоханн Зайферт (Johann Seifert, 1800-1877) служил у Гумбольдта более 30 лет, с 1827 по 1859 гг. Именно ему Гумбольдт еще при жизни оставил в наследство все, чем владел, включая библиотеку в 11 000 томов. Впрочем, все наследие Гумбольдта кроме предметов обихода Зайферт пустил с молотка, а библиотеку продал в Англию. Более чем неоднозначная фигура Зайферта выведена в сатирической повести К. Хайна «Русские письма егеря Йоханна Зайферта» (C. Hein. Die russischen Briefe des Jдgers Johannes Seifert ), составленной из несуществующих в реальности писем камердинера Гумбольдта, в которой ограниченный слуга нелестно отзывается не только о России, но и о своем господине, вступая с ним даже в научные «диспуты».
Сопутствовал Гумбольдту Дмитрий Степанович Меньшенин (1790 - не ранее 1860) - горный инженер, сотрудник «Горного журнала», служил в Екатеринбурге, в Главной конторе горных заводов Уральского хребта, где занимал должности директора типографии, библиотеки, минералогического кабинета. В 1811 г. открыл самородное золото в сланце и шпате. Автор путевых очерков «О путешествии барона Гумбольдта по России» (Горный журнал, 1830, кн. V, ч. 2). С 1835 г. - горный инспектор уральского округа. В 1841 г. вновь принимал участие в экспедиции по Уралу, с английским геологом, будущим президентом Королевского географического общества Р. Мурчисоном.
Вероятно, в многочисленные статьи о путешествии Гумбольдта по России, а может, и в его собственные записи закралась ошибка и встречался он с Григорием Силычем Карелиным, видным русским натуралистом и путешественником.
Из данных русским правительством Гумбольдту на расходы 20 000 руб. асс. он при возвращении в Петербург представил министру оставшиеся от путешествия 7 050 руб. Граф Канкрин, не желая давать раз пожертвованной на ученые предприятия сумме иное назначение, ассигновал ее на путешествие Гельмерсена и Гофмана, мысль которого подал Гумбольдт. - Прим. авт. ст.
Александр Гумбольдт: новое открытие Америки
16 июля 1799 г. на побережье Венесуэлы высадились немецкий естество испытатель Александр Гумбольдт и французский ботаник Эме Бонплан. Им предстояло совершить далекое путешествие по континенту, во многих отношениях еще остававшемуся загадкой для европейских ученых. Растительный и животный мир, геология и орография, климат – все или почти все не было исследовано, так что путешествие Гумбольдта и Бонплана часто называют вторым – научным – открытием Америки. Венесуэла щедро распахнула перед учеными свой таинственный мир. Их путь лежал через бесконечные травянистые степи – льяносы, описанные Гумбольдтом в «Картинах природы». Ученые познакомились с гимнотами – электрическими угрями; поднявшись на индейской пироге по реке Апуре, достигли Ориноко, осмотрели ее водопады и добрались до того места, где от Ориноко отходит на юго-запад рукав Касикьяре, «не уступающий по ширине Рейну» и впадающий в Риу-Негру, приток Амазонки.
Совершив исследовательскую поездку по Венесуэле, Гумбольдт и Бонплан отправились в ноябре 1800 г. на Кубу, а спустя несколько месяцев отплыли в Картахену (Колумбия). Пройдя по реке Магдалене, они направились в Боготу, а в сентябре 1801 г. – в Кито (Эквадор). Гумбольдта особенно интересовали андские вулканы. 23 июня 1802 г. он совершил восхождение на вулкан Чимборасо, дойдя до отметки 5881 метр – выше не поднимался еще ни один исследователь. В июле Гумбольдт и Бонплан отправились через Перуанские Анды к столице Перу Лиме. В Перу путешественники провели около года, изучая богатую природу этой части Америки. Гумбольдт поднимался на вулканы Пичинчу, Котопахи, Антизану и др. В декабре 1802 – марте 1803 г. исследователи перешли морем к мексиканскому порту Акапулько и через три недели были в Мехико. В Мексике ученые провели около года, обойдя почти все провинции страны. Гумбольдт продолжал изучать вулканы, в том числе совершил восхождение на Попокатепетль. Из Мексики путешественники направились в США и 3 августа 1804 г. после пятилетнего путешествия вернулись в Европу. Экспедиция Гумбольдта и Бонплана положила начало научному исследованию Южной Америки. Хотя они и не открыли новых земель, но благодаря новым методам научного исследования, наблюдениям и сравнениям стали первооткрывателями новых миров. В Европу путешественники привезли богатые коллекции, из которых одна только ботаническая содержала 6 тысяч экземпляров растений, в том числе 3000 неизвестных до тех пор.
Из книги 100 великих географических открытий автора Баландин Рудольф Константинович Из книги Бермудский треугольник и другие загадки морей и океанов автора Конев ВикторОткрытие Америки В 1461–1462 годах Педру де Синтра достиг берегов Сьерра-Леоне. Финансирование экспедиций королевским двором на время прекратилось. Но в 1469 году лиссабонский купец Фернан Гомиш получил монополию на торговлю с Гвинейским заливом в обмен на обязательство
Из книги Географические открытия автора Хворостухина Светлана Александровна Из книги Знаменитые путешественники автора Скляренко Валентина МарковнаАлександр Гумбольдт (1769 г. – 1859 г.) Всякое исследование есть только ступень к чему-то более высшему. А. Гумбольдт. «Космос». …по образованию и живости своих интересов [Гумбольдт] не имеет себе равных; и при том такая разносторонность, какой тоже… ни у кого не приходилось
Из книги Средневековье автораОткрытие Америки норманнами Загадка открытия Америки имеет отношение не только к периоду Средних веков. До сих пор имеется множество версий и в отношении того, когда именно на Американском континенте появились люди, и в отношении возможности жителей Древнего Востока
Из книги Путешествия Христофора Колумба [Дневники, письма, документы] автора Колумб Христофор[Открытие Южной Америки] Светлейшие, высочайшие и всемогущие владыки, король и королева, наши государи.Святая троица подвигла ваши высочества на это предприятие в Индиях и по своей бесконечной милости сподобила меня стать посланцем своим, и я явился пред королевские
Из книги 500 знаменитых исторических событий автора Карнацевич Владислав ЛеонидовичОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ Колумб впервые ступил на берег острова Сан-Сальвадор. Гравюра (1840 г.)Период Средних веков зачастую завершают эпохой Великих географических открытий. Действительно, значение открытий, сделанных в конце XV–XVII вв., сложно переоценить. Дело не только в
Из книги От тайны к знанию автораНовое открытке Америки XIX век принес открытия древних цивилизаций Египта и Двуречья, погребений скифов в степях Причерноморья, шедевров первобытного искусства. Примерно в это же время произошло и новое открытие Америки - открытие археологическое, которое не завершено и
Из книги Средневековая Исландия автора Буайе РежиОткрытие Гренландии (и Америки?) Первым заметным событием, попавшим в местную хронику, было открытие Гренландии и ее заселение, так же как последовавшее за этим весьма вероятное открытие Северной Америки. Об этом событии очень много писали, и чаще всего весьма
Из книги История человечества. Запад автора Згурская Мария ПавловнаГумбольдт Александр (Род. в 1769 г. – ум. в 1859 г.) Немецкий естествоиспытатель-энциклопедист, географ и путешественник. Один из основателей географии растений. Его именем названо холодное течение возле западных берегов Южной Америки (Перуанское течение), которое было
Из книги Погибшие цивилизации автора Кондратов Александр МихайловичТретье открытие Америки Загадки Нового Света Первое открытие Америки совершено 30 тысяч лет назад. Второе, «Колумбово», было скорее не открытием, а «закрытием» Нового Света - конкистадоры варварски истребили великие индейские культуры. И лишь через сотни лет началось
Из книги В поисках затерянного мира (Атлантида) автора Андреева Екатерина ВладимировнаГлава третья Открытие Америки Глазами испанцев Самоё название Атлантиды издавна было связано с Атлантическим океаном. Там, в этом грозном, манящем, тысячи лет неисследованном океане за Геркулесовыми столбами, предание указывало на былое местопребывание государства
Из книги Всемирная история в лицах автора Фортунатов Владимир Валентинович7.5.10. Немецкий естествоиспытатель и путешественник Александр Гумбольдт В 1769 г. в семье прусского офицера Александра Георга Гумбольдта родился сын. Фридрих Вильгельм Генрих Александр Фрайгерр фон Гумбольдт стал основоположником географии растительности. В деле
Из книги 500 великих путешествий автора Низовский Андрей ЮрьевичПоследнее открытие Америки 4 июня 1741 г. из Петропавловской гавани на восток вышли пакетботы «Святой Петр», которым командовал Беринг, и «Святой Павел», возглавляемый А.И. Чириковым. Идя параллельными курсами, «Святой Петр» и «Святой Павел» спустя две недели из-за
автора Галушко Кирилл Юрьевич Из книги Украинский национализм: ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину автора Галушко Кирилл Юрьевич2. Новое открытие украинцев Для того чтобы вообще поставить вопрос, является ли украинский народ чем-то «отдельным», нужно для начала с самим народом разобраться, изучить его и сделать вывод, что исходя из всяких разнообразных критериев - что он существует и заслуживает
