До кириллицы была глаголица. Две славянские азбуки (кириллица и глаголица)
Следуя такой убеждённости, считают, что кириллическая азбучная традиция утвердилась поздней, уже после кончины Кирилла, и даже не в среде первых учеников, а после них – у писателей и книжников, трудившихся в Болгарском царстве в X веке. Через их посредство, как известно, кириллическая азбука перешла и на Русь.
Казалось бы, если авторитетное большинство отдаёт первенство глаголице, то почему бы не успокоиться и не возвращаться больше к изжившему себя вопросу? Однако старая тема то и дело возобновляется. Причём, эти порывы чаще исходят именно от адвокатов глаголицы. Можно подумать, что они намерены отшлифовать до блеска некоторые свои почти абсолютные результаты. Или что у них всё ещё не очень спокойно на душе, и они ожидают каких-то неожиданных дерзких покушений на свою систему доказательств.
Ведь, казалось бы, в их доводах всё очень наглядно: кириллица вытеснила глаголицу, причём, вытеснение проходило в достаточно грубых формах. Обозначена даже дата, от которой предложено отсчитывать силовое устранение глаголицы с заменой её на кириллическую азбуку. К примеру, по убеждению словенского учёного Франца Гревса, такой датой рекомендуется считать рубеж 893-894 годов, когда Болгарское государство возглавил князь Симеон, сам по происхождению полугрек, который получил отличное греческое образование и потому сразу же стал ратовать за утверждение в пределах страны алфавита, буквенной своей графикой живо перекликающегося, а по большей части и совпадающего с греческим письмом.
В культурное творчество якобы вмешались тогда сразу и политика, и личная прихоть, и такое смахивало на катастрофу. Целые пергаменные книги в сжатый промежуток времени, в основном приходящий на X век, спешно зачищались от глаголических начертаний, а на промытых листах повсеместно появлялась вторичная запись, исполненная уже кириллическим уставным почерком. Монументальным, торжественным, имперским.
Перезаписанные книги историки письма называют палимпсестами . В переводе с греческого: нечто свеженаписанное на соскоблённом или промытом листе. Для наглядности можно вспомнить обычные помарки в школьной тетради, второпях подтираемые ластиком перед тем, как вписать слово или букву в исправленном виде.
Обильные соскабливания и смывки глаголических книг вроде бы красноречивей всего и подтверждают старшинство глаголицы. Но это, заметим, и единственное документальное свидетельство силовой замены одной славянской азбуки на другую. Никаких иных достоверных подтверждений происшедшего катаклизма древнейшие письменные источники не сохранили. Ни ближайшие ученики Кирилла и Мефодия, ни их продолжатели, ни тот же князь Симеон, ни кто-либо иной из современников столь заметного происшествия нигде о нём не сочли нужным высказаться. То есть, ни-че-го: ни жалоб, ни запрещающего указа. А ведь упорная приверженность к глаголическому письму в обстановке полемики тех дней легко могла бы вызвать обвинения в еретическом отклонении. Но – молчание. Есть, впрочем, довод (его настойчиво выдвигал тот же Ф. Гревс), что отважным защитником глаголицы выступил в своей знаменитой апологии азбуки, сотворённой Кириллом, славянский писатель начала Х века Черноризец Храбр. Правда, почему-то сам Храбр ни словом, ни намёком не проговаривается о существовании азбучного конфликта. К разбору основных положений его апологии мы обязательно обратимся, но позже.
А пока не помешает ещё раз зафиксировать распространённое мнение: кириллице отдали предпочтение лишь из соображений политического и культурного этикета, поскольку в большинстве буквенных написаний она, повторим, послушно следовала графике греческого алфавита, а, значит, не представляла собой какого-то чрезвычайного вызова письменной традиции византийской ойкумены. Вторичная, откровенно про-греческая азбука и была-де людьми, учредившими её приоритет, названа в память Кирилла Философа.
Эта странная исследовательская неувязка, согласимся, сильно обесценивает доводы сторонников глаголицы как безусловного и единственного детища Кирилла Философа. И всё же существование палимпсестов, заставляло и будет заставлять каждого, кто притронется к теме первенствующей славянской азбуки, снова и снова проверять логику своих доказательств. Не до конца вычищенные первоначальные буквы пергаменных книги и по сей день поддаются если не прочтению, то узнаванию. Как ни промывались листы пергамена, следы глаголицы всё равно проступают. А за ними, значит, проступает или криминал, или какая-то вынужденная необходимость той отдалённой поры.
К счастью, о существовании глаголицы сегодня свидетельствуют не одни лишь палимпсесты. В разных странах сохранился целый корпус древних письменных памятников глаголической буквенной графики. Это книги или их фрагменты давно известны в науке, тщательнейшее изучены. Среди них в первую очередь нужно упомянуть Киевские листки X – XI в. (памятник хранится в Центральной научной библиотеке АН Украины, Киев), Ассеманиево Евангелие X – XI в. (в славянском отделе Ватиканской библиотеки), Зографское Евангелие X – XI в. (в Российской Национальной Библиотеке, Санкт-Петербург), Мариинское Евангелие X – XI в. (в Российской Государственной Библиотеке, Москва), Клоциев сборник XI в. (Триест, Инсбрук), Синайская Псалтирь XI в. (в Библиотеке монастыря св. Екатерины на Синае), Синайский требник XI в. (там же).Ограничимся хотя бы этими, древнейшими и авторитетнейшими. Все они, как видим, не относятся к твёрдо датируемым памятникам, поскольку ни в одном не сохранилось записи с точным указанием года создания рукописи. Но даже округлённые, «плывущие» датировки, не сговариваясь, подтверждают: все рукописи возникли уже по кончине основоположников славянской письменности. То есть, во времена, когда, по убеждению сторонников «глаголического первенства», традиция этого письма усиленно вытеснялась приверженцами про-греческой азбуки, возобладавшей будто бы вопреки намерениям «глаголита» Кирилла.
Вывод, который неумолимо напрашивается: уже сами по себе датировки старейших глаголических источников не позволяют чересчур драматизировать картину противостояния двух первых славянских азбук. Заметим, что к XI веку относятся и несколько старейших кириллических рукописей Древней Руси: это всемирно известные Реймсское Евангелие первой половины века, Остромирово Евангелие 1056-1057 года, Изборник Святослава 1073 года, Изборник Святослава 1076 года, Архангельское Евангелие 1092 года, Савина книга, – все, кстати, на чистых листах, без следов промывок.
Так что излишняя драматизация неуместна и в вопросе о палимпсестах. К примеру, при тщательном исследовании страниц глаголического Зографского Евангелия неоднократно обнаруживаются следы промывок или подчисток старого текста и новых написаний на их месте. Но что же на промытых от глаголицы страницах? Вновь глаголица! Причем, самая большая из таких реставраций (речь идёт о целой тетради из евангелия от Матфея) относится не к X – XI , а уже к XII веку.
Есть в этой рукописи и кириллический текст. Но он скромно появляется лишь на страницах её дополнительной части (синаксаря). Это раздел относится уже к XIII веку и текст нанесён на чистые, а не промытые от глаголицы листы. В статье, посвящённой Зографскому Евангелию (Кирило-Методиевска енциклопедия т 1, София, 1985) болгарский исследователь Иван Добрев упоминает, что в 1879 году глаголическая, то есть старейшая часть памятника была опубликована в кириллической транслитерации. Тем самым создавалась база для более внимательного научного анализа двух азбук. Упрощалось знакомство с оригиналом и для читателей, лишённых возможности вчитываться в забытую за прошедшие века глаголицу. В любом случае такой способ обращения к древнему источнику никак не спутать с промывкой или соскабливанием.
Из сохранившихся древних рукописей, пожалуй, лишь единственную можно отнести к числу целиком промытых от глаголицы. Это кириллическое Боянское Евангелие XI века. Оно поневоле приобрело несколько одиозную известность, как наглядное доказательство жёсткого вытеснения одной традиции в пользу другой. Но все перечисленные выше старейшие памятники глаголического письма свидетельствуют как раз о другом – о мирном сосуществовании двух алфавитных традиций в пору строительства единого литературного языка славянства.
Как будто во исполнение устного завета своих учителей, продолжатели дела Кирилла и Мефодия приходили к негласной договорённости. Смысл же её попробуем свести к следующему: раз уж славянству, в отличие от других насельников земли так здорово повезло, что их письменный язык создаётся сразу с помощью двух азбук, то не нужно особенно горячиться; пусть эти азбуки постараются как следует, доказывая свои способности, свои лучшие свойства, своё умение легче и надёжнее запомниться, войти на глубины людского сознания, прилепиться прочнее к вещам видимым и смыслам незримым. Понадобилось несколько десятилетий, и стало проступать наружу, что состязание – всё же не идиллия. Оно не может слишком долго проходить на-равных.
Да, глаголическое письмо, добившись немалых успехов на первом этапе
строительства нового литературного языка, поразив поначалу воображение многих своей свежестью, небывалостью, яркой и экзотической новизной, своим таинственным обликом, чётким соответствием каждого отдельного звука определённой букве, постепенно стало терять позиции. В глаголице сызначала присутствовало качество предмета нарочитого, намеренно закрытого, годного для узкого круга посвящённых лиц, обладателей почти тайнописи. В обликах её букв то и дело проступала какая-то игривость, кудреватость, мелькали то и дело простецкие манипуляции: повернул вверх кружками – одна буква, вниз кружками – другая, кружками вбок – третья, добавил рядом схожую боковушку – четвёртая… Но алфавит как таковой в жизни народа, им пользующегося, не может быть предметом шутки. Это особенно глубоко чувствуют дети, с великим вниманием и прямо-таки молитвенным напряжением всех силёнок исполняющие в тетрадях первые буквы и слоги. Азбука слишком тесно связана с главными смыслами жизни, с её священными высотами, чтобы перемигиваться с читателем. Неграмотный пастух или землепашец, или воин, остановившись у кладбищенской плиты с большими непонятными буквами, вопреки своему незнанию всё-таки прочитывал: тут выражено что-то самое важное о судьбе неизвестного ему человека.
Ещё и по той причине нет до сих пор умиротворения вокруг вопроса о глаголице, что чем дальше, тем сильнее зыбится перспектива самого происхождения феноменальной азбучной доктрины. Её облик и по сей день будоражит воображение исследователей. Не иссякает соревновательная активность в изыскании всё новых и новых доказательных догадок. Её вычурно называют сакральным кодом, матрицей вселенского звучания, к которой нужно, как к великому святилищу, развернуть и кириллицу, и другие европейские алфавиты. Кому выпадет честь окончательно высветлить родословную диковинной гостьи на пиру письмен?
Клубок научных, – а с недавних пор и любительских,– гипотез на глазах растёт. Их объём к нашим дням стал таков, что знатоки вопроса, похоже, уже и сами приходят в смятение при виде безостановочной цепной реакции версетворения. И многие задумываются: не пора ли, наконец, остановиться, сойтись на чём-то одном. Иначе тема генезиса глаголицы однажды захлебнётся в воронке дурной бесконечности. Не в последнюю очередь смущает и то, что в разнобое и сумятице споров о происхождении имярек часто обнаруживаются не очень привлекательные приёмы спорящих авторитетов.
Понятно, наука не бесстрастна. В пылу интеллектуальных баталий не зазорно настаивать на своём до конца. Но неловко наблюдать при этом, как намеренно забываются чужие доводы, обходятся стороной общеизвестные письменные источники или даты. Лишь один пример. Современный автор, описывая в научно-популярном труде Реймсское Евангелие, вывезенное дочерью князя Ярослава Мудрого Анной во Францию, называет его глаголическим памятником. И для вящей убедительности помещает изображение отрывка, написанного хорватским почерком в стиле готической глаголицы. Но рукопись Реймсского Евангелия, как хорошо известно в научном мире, состоит из двух весьма неравноценных по возрасту частей. Первая, старейшая, относится к XI веку и выполнена кириллическим письмом. Вторая, глаголическая, была написана и прибавлена к первой лишь в XIV столетии. В начале XVIII века, когда во Франции гостил Пётр Первый, рукопись в качестве драгоценной реликвии, на которой присягали французские короли, была показана ему, и русский царь тут же стал читать вслух кириллические стихи евангелия, но озадачился, когда дело дошло до глаголической части.
Болгарский учёный XX века Емил Георгиев однажды задался целью составить опись существующих в славистике вариантов происхождения глаголицы. Выяснилось, что в качестве образца для неё разными авторами в разное время предлагались самые неожиданные источники: архаические славянские руны, этрусское письмо, латиница, арамейская, финикийская, пальмирская, сирийская, еврейская, самаритянская, армянская, эфиопская, староалбанская, греческая алфавитные системы…
Уже этот чрезвычайный географический разброс озадачивает. Но полувековой давности опись Георгиева, как теперь очевидно, нуждается в дополнениях. В неё не вошли ссылки ещё на несколько новых или старых, но подзабытых разысканий. Так, в качестве наиболее достоверного источника, предлагалось рассматривать германское руническое письмо. Образцом для глаголицы могла, по другому мнению, послужить алфавитная продукция кельтских монахов-миссионеров. Недавно стрела поиска с запада опять резко отклонилась на восток: русский исследователь Гелий Прохоров считает глаголицу ближневосточным миссионерским алфавитом, автором же его –загадочного Константина Каппадокийца, тёзку нашего Константина-Кирилла. Воскрешая древнее предание славян-далматинцев, как о единоличном создателе глаголицы снова заговорили о блаженном Иерониме Стридонском, знаменитом переводчике и систематизаторе латинской «Вульгаты». Предложены были версии возникновения глаголицы под воздействием графики грузинского или коптского алфавитов.
Е. Георгиев справедливо полагал, что Константин-Философ по темпераменту своему никак не мог походить на собирателя славянского алфавитного скарба с миру по нитке. Но всё же болгарский учёный упрощал себе задачу, неоднократно заявляя, что Кирилл ни у кого ничего не заимствовал, а создал совершенно самобытное, не зависящее от внешних влияний письмо. При этом с особым жаром Георгиев опротестовал концепцию происхождения глаголицы от греческого курсивного письма IX века, предложенную ещё в конце XIX столетия англичанином И.Тейлором. Как известно, Тейлора вскоре поддержали и дополнили русский профессор из Казанского университета Д. Беляев и один из крупнейших славистов Европы В. Ягич, который роль Кирилла как создателя новой азбуки сформулировал предельно лаконично: «der Organisator des glagolischen Alfabets». Благодаря авторитету Ягича, признаёт Георгиев, теория «получила громадное распространение». Позже многих к «греческой версии» присоединился и А. М. Селищев в своём капитальном «Старославянском языке». К такому же мнению осторожно склоняется учёный из Принстона Брюс М. Мецгер, автор исследования «Ранние переводы Нового Завета» (М., 2004): «Судя по всему, – пишет он, – Кирилл взял за основу затейливое греческое минускульное письмо IX в., возможно, добавил несколько латинских и древнееврейских (или самаритянских) букв…». Примерно так же высказывается немец Иоганнес Фридрих в своей «Истории письма»: «…наиболее вероятным кажется происхождение глаголицы из греческого минускула IX столетия…».
Один из основных доводов Тейлора состоял в том, что славянский мир, благодаря своим многовековым связям с эллинистической культурой испытывал понятное тяготение к греческому письму как образцу для собственного книжного устроения и не нуждался для этого в заимствованиях из алфавитов восточного извода. Алфавит, предложенный Кириллом Философом, должен был исходить именно из учёта этой встречной тяги славянского мира. Здесь нет нужды разбирать контр-доводы Е. Георгиева. Достаточно напомнить, что главный из них всегда был неизменен: Константин-Кирилл сотворил совершенно оригинальное, никакому из алфавитов не подражающее письмо.
Дополняя разработки Тейлора, Ягич опубликовал и свою сопоставительную таблицу. На ней греческие курсивные и минускульные буквы той эпохи соседствуют с глаголицей (округлой, так называемой «болгарской»), кириллицей и греческим унциальным письмом.
Рассматривая таблицу Ягича, нетрудно заметить, что расположенный на ней слева скорописный греческий курсив (минускул) своими плавными закруглениями то и дело перекликается с глаголическими кругообразными знаками. Невольно напрашивается вывод о перетекании буквенных начертаний одного алфавита в соседний. Так это – не так?
Немаловажнее другое. Вглядываясь в греческую скоропись XI века, мы как бы на расстояния полушага приближаемся к рабочему столу Константина, видим взволнованные беглые заметки на тему будущего славянского письма. Да, это, скорей всего, черновики, первые или далеко не первые рабочие прикидки, наброски, которые легко стереть, чтобы исправить, как стирают буквы со школьной восковой дощечки или с разглаженной поверхности сырого песка. Они легки, воздушны, скорописны. В них нет твёрдой напряжённой монументальности, какая отличает греческий торжественный унциал той же поры.
Рабочий греческий курсив, словно летящий из-под пера братьев, творцов первого славянского литературного языка, как бы возвращает нас снова в обстановку монастырской обители у одного из подножий горы Малый Олимп. Мы помним эту тишину совершенно особого свойства. Она наполнена смыслами, которые к концу пятидесятых годов IX века впервые обозначились в противоречивом, сбивчивом славяно-византийском диалоге. В этих смыслах отчётливо прочитывалось: до сих пор стихийное и непоследовательное сосуществование двух великих языковых культур – эллинской и славянской – готово разрешиться чем-то ещё небывалым. Потому что, как никогда прежде, проступало теперь их давнее, сначала по-детски любопытное, а затем всё более и более заинтересованное внимание друг к другу.
Уже отчасти говорилось о том, что греческий классический алфавит в пределах древнего Средиземноморья, а затем и в более широком евро-азиатском ареале на протяжении не одного тысячелетия представлял собой культурный феномен совершенно особой притягательной силы. Влечение к нему как образцу для подражания наметилось ещё у этрусков. Пусть огласовка их письменных знаков до сих пор недостаточно раскрыта, но латиняне, сменившие этрусков на Аппенинах, для устроения собственного письма успешно подражали уже двум алфавитам: и греческому, и этрусскому.
В таких подражаниях нет ничего обидного. Не все народы выходят на арену истории одновременно. Ведь и греки в многотрудных, растянувшихся на века заботах о восполнении своего письма использовали поначалу достижения финикийской алфавитной системы. И не только её. Но в итоге совершили подлинный переворот в тогдашней практике письменной речи, впервые узаконив в своём алфавите отдельные буквы для гласных звуков. За всеми этими событиями не вдруг обнаружилось со стороны, что греки – ещё и создатели грамматической науки, которая станет образцовой для всех соседних народов Европы и Ближнего Востока.
Наконец, в век явления человечеству Христа именно греческий язык, обогащённый опытом перевода ветхозаветной Септуагинты, взял на себя ответственность стать первым, подлинно путеводным языком христианского Нового Завета.
В великих греческих дарах миру мы по привычке всё ещё держим на первом месте античность, языческих богов, Гесиода с Гомером, Платона с Аристотелем, Эсхила с Периклом. Между тем, они уже сами смиренно ушли в тень четверых евангелистов, апостольских посланий, грандиозного видения на Патмосе, литургических творений Иоанна Златоуста и Василия Великого, гимнографических шедевров Иоанна Дамаскина и Романа Сладкопевца, боговедения Дионисия Ареопагита, Афанасия Александрийского, Григория Паламы.
Не прошло и века после евангельских событий, как разные народы Средиземноморья возжаждали узнать Священное Писание на языках, им родных. Так появились ранние опыты переводов Евангелия и Апостола на сирийский, на арамейский, на латынь. Немного позже вдохновенный переводческий порыв был подхвачен коптскими христианами Египта, армянской и грузинской церквями. В конце IV века заявил о своём праве на существование перевод для христиан-готов, выполненный епископом готским Вульфилой.
За вычетом сирийско-ассирийских рукописей, исполненных с помощью традиционного ближневосточного букворяда, во всех остальных по-своему проявлено почтение к алфавитному строю греческих первоисточников. В коптском алфавите христианских переводов, заменившем древнее иероглифическое письмо египтян, 24 буквы начертаниями подражают греческому унциалу, а семь остальных добавлены для записи звуков, несвойственных греческой речи.
Похожую картину можно увидеть и в готском Серебряном кодексе, самом полном рукописном источнике с текстом перевода Вульфилы. Но здесь к греческим буквам добавлен ряд латинских, а сверх того, знаки из готских рун – для звуков, внешних для греческой артикуляции. Так вновь созданные готский и коптский алфавиты каждый по-своему дополняли греческую буквенную основу – не в ущерб ей, но и себе не в убыток. Тем самым загодя обеспечивался для многих поколений наперёд более лёгкий способ знакомиться – через доступный облик букв – с самими соседними языками общего христианского пространства.
При создании армянского, а затем и грузинского алфавитов был избран иной путь. Обе эти кавказские письменности без колебаний приняли за основу алфавитную последовательность греческой азбуки. Но при этом сразу же получили новую самобытную графику восточного пошиба, внешне ничем не напоминающую письмо греков. Знаток кавказских старописьменных инициатив академик Т. Гамкрелидзе по поводу такой новации замечает: «С этой точки зрения древнегрузинская письменность Асомтаврули , древнеармянский Еркатагир и старославянская Глаголица подпадают под общий типологический класс, противопоставляясь коптской и готской письменностям, а также славянской Кириллице , графическое выражение которых отражает графику современной им греческой письменной системы».
Это, конечно, не оценка, а невозмутимая констатация очевидного. Более определённо высказывается Гамкрелидзе, рассматривая труды Месропа Маштоца, общепризнанного автора армянского алфавита: «Мотивом для подобного свободного творчества графических символов древнеармянского письма и создания оригинальных по начертанию письменных знаков, отличных графически от соответствующих греческих, должно было быть стремление скрыть зависимость вновь создаваемой письменности от письменного источника, использованного в качестве модели для ее создания, в данном случае от греческой письменности. Таким путем создавалась внешне оригинальная национальная письменность, как бы независимая от каких бы то ни было внешних влияний и связей».
Невозможно допустить, что Кирилл-Философ и Мефодий, представители первенствующей греческой письменной культуры, не обсуждали между собой, чем отличаются по характеру своих алфавитных знаков коптские и готские книги от тех же грузинских и армянских рукописей. Как невозможно представить, что братья были безразличны к множеству примеров интереса славян не только к греческой устной речи, но и к греческому письму, его буквенному строю и счёту.
По какому пути было следовать им самим? Вроде бы ответ подразумевался: строить новую славянскую письменность, равняясь на греческий алфавит, как на образец. Но обязательно ли все славяне единодушны в своём почитании греческого письма? Ведь в Херсонесе братья в 861 году листали книгу славянскую, но записанную буквами, непохожими на греческие. Может, и у славян иных земель уже есть свои особые виды, свои пожелания и даже встречные предложения? Не зря же Константин двумя годами позже, во время беседы с императором Михаилом о предстоящей миссии в Великоморавское княжество, сказал: «… пойду туда с радостью, если есть у них буквы для их языка». Как помним, агиограф, описывая ту беседу в «Житии Кирилла», привёл и уклончивый ответ василевса касательно славянских букв: «Дед мой, и отец мой, и иные многие искали их и не обрели, как же я могу их обрести?» На что последовал похожий на горестный вздох ответ младшего солунянина: «Кто может записать на воде беседу?..»
За этим разговором – внутреннее противоборство, сильно смутившее Константина. Можно ли выискать письмо для народа, который сам до сих пор не искал для себя письма? Допустимо ли отправляться в путь с чем-то заранее готовым, но совершенно неизвестным для тех, к кому идёшь? Не оскорбит ли их такой не вполне прошеный дар? Ведь известно – из того же обращения Ростислава-князя императору Михаилу, – что к мораванам уже приходили с проповедью и римляне, и греки, и немцы, но проповедовали и службы служили на своих языках, а потому народ, «простая чадь», поневоле оставался глух к непонятным речам…
В житиях братьев отсутствует описание самого посольства из Моравии. Неизвестен ни его состав, ни сроки пребывания в Константинополе. Неясно, была ли просьба князя Ростислава о помощи оформлена в виде грамоты и на каком языке (на греческом? на латыни?) или это было только устное сообщение. Можно лишь догадываться, что у братьев всё же имелась возможность, повыведать заранее у гостей, насколько их славянская речь схожа с той, какую солуняне слышали с детских лет, и насколько мораване наивны во всём, что касается общения на письме. Да, понимать речь друг друга, как выясняется, можно вполне. Но такая беседа, что рябь, поднятая ветерком на воде. Совсем иного рода собеседование – церковная служба. Для неё нужны понятные мораванам письменные знаки, книги.
Буквы! Письмо… Какие всё-таки буквы, какие письмена им ведомы и насколько? Достаточен ли будет для знакомства моравских славян со святыми книгами христианства тот алфавитный и переводческий склад, который в монастыре на Малом Олимпе братья и их помощники готовили несколько лет подряд, ещё не зная, найдётся ли в этом их произведении надобность за стенами обители.
И вдруг нежданно открылось: такая надобность – вовсе не мечта! Не блажь малой горстки иноков и приехавшего к ним на затянувшуюся побывку, увлёкшего их небывалым почином Философа.
Но сам-то он, вызванный вместе с игуменом Мефодием к василевсу, – в какое вдруг впал смущение! Уже и книги на Малом Олимпе готовы, и читают по ним, и поют, а он, больше всех потрудившийся, теперь как будто попятился: «… поеду, если есть там у них свои буквы для письма…».
А если и нет, то у нас-то уже есть! Им же самим, Философом, собранные в алфавитный чин, пригодные и приглядные для славянского слуха и глаза письмена…
Не с любым ли делом так: сколь тщательно ни готовь, а кажется, что объявить его перед людьми всё ещё рано. Целая гора причин сразу же находится, чтобы ещё промедлить! И нездоровье, и боязнь впасть в грех самонадеянности, и опасение осрамиться в неподъёмном деле… Но разве и раньше избегали неподъёмных дел?
… Пытаясь представить себе внутреннее состояние солунских братьев накануне их отбытия с миссией в Великоморавское княжество, я по сути не отхожу от скупых подсказок на эту тему, изложенных в двух житиях. Но уточнение психологических мотивировок того или иного поступка моих героев – это и не домысел вовсе! Надобность в домысле, предположении, версии возникает, когда подсказки, даже самые скупые, в источниках отсутствуют. А рабочий домысел мне просто необходим. Потому что недостаёт его по вопросу, составляющему пружину всей славянской азбучной двоицы. Ведь жития, как уже говорилось, молчат о том, какой именно алфавит Мефодий и Константин взяли с собой в неблизкий путь. И хотя преобладающее ныне убеждение, кажется, не оставляет никаких путей для иномыслия, я всё более и более склоняюсь к следующему: братья никак не могли повезти с собой то, что называется сегодня глаголицей. Они везли свою первоначальную азбуку. Исходную. То есть, исходящую в своём строе от даров греческого алфавита. Ту самую, которая теперь называется кириллицей. И везли не одну лишь азбуку, как таковую, а и первоначальные свои книги. Везли переводческие труды, записанные на языке славян с помощью азбуки, исполненной по образцу греческого алфавита, но с добавлением букв славянского звукоряда. Сама логика становления славянского письма, если быть до конца честным по отношению к её законам, держит, не позволяет оступиться.
Глаголица? Она впервые заявит о себе немного позже. С нею братья будут иметь дело уже по прибытии в Велеград, столицу Моравской земли. И, судя по всему, это произойдёт не в год приезда, а после чрезвычайных происшествий следующего, 864-го. Именно тогда восточно-франкский король Людовик II Немецкий, заключив воинский союз с болгарами, в очередной раз нападёт на великоморавский град Девин.
Вторжение, в отличие от предыдущего, предпринятого королём почти десять лет назад, окажется успешным. На сей раз Людовик принудит князя Ростислава принять унизительные условия, по сути вассальные. C этого времени работа греческой миссии в пределах Великоморавского государства пойдёт под знаком непрекращающегося натиска со стороны западных противников византийского влияния. В переменившихся обстоятельствах братьям и могла помочь вынужденная разработка иной азбучной графики. Такой, которая бы своим обликом, нейтральным по отношению к про-греческому письму, сняла, хотя бы отчасти, напряжения юрисдикционного да и чисто политического характера.
Нет, никак не уйти от саднящего, как заноза, вопроса о происхождении глаголицы. Но дело теперь придётся иметь уже с самым малым числом гипотез. Их, за вычетом многочисленных восточных, остаётся всего две, от силы три. Они в числе иных уже упоминались выше.
Нет перевешивающих доводов ни «за», ни «против» в связи с предположением, что глаголица вышла из кельтской монастырской среды. В связи с этим адресом обычно ссылаются на работу слависта М.Исаченко «К вопросу об ирландской миссии у моравских и паннонских славян».
Допустим, некая «ирландская подсказка» сгодилась Философу и его старшему брату. Допустим, они нашли и в ней нужные знаки для чисто славянских звучаний. (Значит, с двух сторон идут в правильном направлении!). И даже обнаружили, что эта ирландского пошиба азбучная последовательность в целом соответствует законодательному греческому букворяду. Тогда им оставалось бы вместе со своими сотрудниками быстро выучиться этому письму, пусть и замысловатому. И перевести в его графику славянские, уже привезенные из Константинополя богослужебные рукописи. Пусть их малоолимпийские книги после сотворения с них списков на новый лад, отдохнут немного на полках или в сундуках. По крайней мере, в случившемся есть повод и для доброй шутки! Это что же за славяне такие? Везёт же им!.. ни у кого ещё на свете не заводилось письмо сразу на двух азбуках.
Более слабой по сравнению с «кельтской» версией выглядит старинная, но живучая легенда: якобы автор глаголицы – блаженный Иероним Стридонский (344-420). Предание основано на том, что почитаемый по всему христианскому свету Иероним вырос в Далмации, в славянской среде, и сам, возможно, был славянином. Но если Иероним и занимался алфавитными упражнениями, то никаких достоверных следов его просветительской деятельности в пользу славян не осталось. Как известно, колоссального напряжения всех духовных и гуманитарных способностей Иеронима потребовала работа по переводу на латынь и систематизации корпуса Библии, названного позже Вульгатой.
Братья не понаслышке знали труд, занявший несколько десятилетий жизни отшельника. Они вряд ли обошли вниманием отточенное переводческое искусство Иеронима. Этот удивительный старец не мог не быть для них образцом духовного подвижничества, выдающейся целеустремлённости, кладезем технических приёмов перевода. Останься от Иеронима хоть какой-то набросок алфавита ещё и для славян, братья бы, наверняка, с радостью принялись его изучать. Но – ничего не осталось, кроме легенды о славянолюбии блаженного труженика. Да вряд ли слышали они и саму легенду. Скорее всего, она родилась в тесной общине католиков– «глаголяшей», упорных далматинских патриотов глаголического письма, много позже кончины Кирилла и Мефодия.
Остаётся третий вариант развития событий в Великоморавии после военного поражения князя Ростислава в 864 году. И.В.Лёвочкин, известный исследователь рукописного наследия Древней Руси в своих «Основах русской палеографии» пишет: «Составленный в начале 60-х годов IX в. Константином-Кириллом Философом алфавит хорошо передавал фонетический строй языка славян, в том числе и славян восточных. По прибытии в Моравию миссия Константина-Кирилла убедилась, что там уже была письменность, основанная на глаголице, которую просто «отменить» было невозможно. Что оставалось делать Константину-Кириллу Философу? Ничего, кроме как настойчиво и терпеливо внедрять свою новую письменность, основанную на созданном им алфавите – кириллице. Сложная по своим конструктивным особенностям, вычурная, не имеющая никакого основания в культуре славян, глаголица, естественно, оказалась не в состоянии конкурировать с гениальной по простоте и изяществу кириллицей…».
Хочется целиком подписаться под этим решительным мнением о решительности братьев в отстаивании своих убеждений. Но при этом как же быть с происхождением самой глаголицы? Учёный считает, что глаголица и «русские письмена», которые разбирал Константин три года назад в Херсонесе, – одна и та же азбука. Получается, что братьям вторично пришлось иметь дело с какими-то уже очень широко – от мыса Херсонес в Крыму до великоморавского Велеграда – распространившимися письменами. Но если в Херсонесе Константин с почтительным вниманием отнёсся к показанным ему Евангелию и Псалтыри, то почему теперь, в Великоморавии братья восприняли глаголицу чуть ли не враждебно?
Вопросы, вопросы… Будто заговорённая, не спешит глаголица подпускать к своей родословной. Иногда, кажется, уже никого не подпустит.
Пора, наконец, призвать на помощь автора, писавшего под именем Черноризец Храбр? Он ведь – почти современник солунских братьев. В своём апологетическом труде «Ответы о письменах» он свидетельствует о себе, как о горячем защитнике просветительского деяния солунских братьев. Хотя сам этот автор, судя по его собственному признанию, (оно читается в некоторых древних списках «Ответов…») с братьями не встречался, но был знаком с людьми, которые Мефодия и Кирилла хорошо помнили.
Небольшое по объёму, но удивительно смыслоёмкое сочинение Храбра к нашим дням обросло громадным частоколом филологических толкований. Это не случайно. Черноризец Храбр – и сам филолог, первый в истории Европы филолог из славянской среды. И не какой-нибудь из начинающих, а выдающийся для своей эпохи знаток и славянской речи, и истории греческого письма. По сумме вклада в почтенную дисциплину можно без преувеличения считать его отцом славянской филологии. Разве не достойно удивления, что такой вклад состоялся на первом же веку существования первого литературного языка славянства! Вот как стремительно набирала силы молодая письменность.
Могут возразить: настоящим отцом славянской филологии надо назвать не Черноризца Храбра, а самого Кирилла Философа. Но все громадные филологические познания солунских братьев (за исключением диспута с венецианскими триязычниками) почти полностью растворены в их переводческой практике. А Храбр в каждом предложении «Ответов» просто блещет филологической оснасткой своих доводов.
Он сочиняет одновременно и трактат, и апологию. Точные, даже точнейшие для той эпохи сведения по орфографии, фонетике сопоставляемых письменностей и языков, подкреплённые сведениями из античных грамматик и комментариев к ним, чередуются под пером Храбра с восторженными оценками духовного и культурного подвига братьев. Речь этого человека местами похожа на стихотворение. Взволнованные интонации отдельных предложений вибрируют как песня. В речи Храбра, даже если он углубляется в подробности буквенного устройства азбук, нет ничего от толдычения схоластика-зануды.
Почему этот литературный памятник назван «Ответами…»? Духовный переворот, совершённый Кириллом и Мефодием на общем поле двух языковых миров, славянского и греческого, можно догадываться, породил в поколении монаха Храбра великое множество вопросов среди славян. Вот он и собрался ответить самым настойчивым из искателей истины. Да, события небывалые. Ещё живы их деды, «простая чадь», которые и слыхом не слыхали об Иисусе Христе. А сегодня в каждом храме звучит всем понятная притча Христова о сеятеле, о добром пастыре, о первых и последних на пиру, и громко разносится призыв Сына Человеческого ко всем труждающимся и обремененным… Как это вдруг заговорили для славян книги, прежде им непонятные?.. Прежде ведь не было у славян своих букв, а если были у кого, то никто почти не разбирал их смысла…
Да, соглашается Храбр:
Прежде славяне не имели букв,
но по чертам и резам читали,
или же гадали, погаными будучи.
Крестившись же,
римскими и греческими письменами
пытались писать славянскую речь без устроения…
Но не всякий славянский звук, замечает Храбр, «можно написать хорошо греческими письменами».
… И так было долгие годы,
потом же человеколюбец Бог, правя всем
и не оставляя человеческий род без разума,
но всех в разум приводя и к спасению,
помиловал род человеческий,
послал им святого Константина Философа,
нареченного Кирилом,
мужа праведного и истинного.
И сотворил он им букв тридцать восемь –
одни по образцу греческих букв,
другие же по славянской речи».
«По образцу греческих букв» сотворено было, уточняет Черноризец Храбр, двадцать четыре знака. И, перечислив их, чуть ниже вновь подчёркивает: «подобных греческим буквам». «А четырнадцать – по славянской речи». Настойчивость, с которой Храбр говорит об «образце» и следовании ему, о звуковых соответствиях и различиях двух писем, убеждает: чрезвычайно важна для него эта причинно-следственная сторона дела. Да, Кирилл Философ многое взял в свою азбуку как бы почти задаром. Но много важного и добавил впервые, самым смелым образом расширив ограниченный греческий букворяд. И Храбр перечислит все до единой буквы Кириллова изобретения, соответствующие именно славянским артикуляционным способностям. Ведь грек, добавим от себя, просто не умеет произнести или очень приблизительно произносит целый ряд звуков, широко распространённых в славянской среде. Впрочем, и славяне, как правило, не очень чисто произносят некоторые звуки греческой артикуляционной инструментовки (к примеру, то же «с», которое у грека звучит с некоторой шипинкой). Словом, каждого на свой лад одарил-ограничил Создатель всяческих .
Нет нужды сопровождать пояснениями любую строку Храбра. Его «Ответы о письменах» достойны самостоятельного прочтения, и такая возможность будет предоставлена ниже, сразу после основного текста нашего рассказа о двух славянских алфавитах.
А здесь достаточно подчеркнуть: Храбр честно и доказательно воспроизвёл логику развития славяно-греческого духовного и культурного диалога во второй половине IX века.
Сожаления достойно, что иные из защитников «глаголического первенства» (особенно тот же Ф.Гревс, доктор теологии) постарались и ясные как день доводы первого славянского филолога перевернуть с ног на голову. Он-де, по их убеждению, выступает именно как отважный сторонник… глаголического письма. Даже когда говорит о греческом алфавите как безусловном образце для Кирилла. Потому что Храбр якобы имеет в виду вовсе не сами буквы греческой графики, а лишь последовательность греческого алфавитного порядка. Но уже и в кругу учёных-глаголитов раздаётся ропот по поводу таких слишком рьяных манипуляций.
Что ж, и невооружённым глазом видно: в наши дни (так было и в IX веке) вопрос о кириллице и глаголице, как и вопрос о первенстве кириллицы или латинице в землях западных славян – не только филологический, но, поневоле, и конфессиональный, и политический. Насильственное вытеснение кириллического письма из западно-славянской среды начиналось ещё в век солунских братьев, в самый канун разделения церквей на западную и восточную – католическую и православную.
Кириллица, как мы все видим и слышим, и сегодня подвергается повсеместному силовому натиску. В нём задействованы не только «орлы» –устроители однополярного мира, но и «агнцы» – тихие миссионеры Запада на Востоке, а с ними и «голуби» – ласковые гуманитарии-слависты.
Как будто никто из этого стана не догадывается, что для нас, более тысячи лет живущих в расширяющемся пространстве кириллического письма, наша родная, от первых страниц букваря возлюбленная кириллица – такая же святыня, как стена алтаря, как чудотворная икона. Есть национальные, государственные символы, перед которыми принято вставать, – Флаг, Герб, Гимн. К ним относится у нас и Письмо.
Славянская кириллическая азбука – свидетельница того, что уже с давних веков славянство Востока пребывает в духовном родстве с Византийским миром, с богатейшим наследием греческой христианской культуры.
Иногда эта связь, в том числе, не имеющая себе аналогов в пределах Европы близость греческого и славянского языков, всё же получает тщательно выверенные подтверждения со стороны. Брюс М. Мецгер в уже цитированном труде «Ранние переводы Нового Завета» говорит: «Формальные структуры церковнославянского и греческого языков очень близки по всем основным признакам. Части речи, в общем, одни и те же: глагол (изменяется по временам и наклонениям, различаются лицо и число), имена (существительное и прилагательное, включая причастие, изменяются по числам и падежам), местоимения (личные, указательные, вопросительные, относительные; изменяются по родам, падежам и числам), числительные (склоняются), предлоги, наречия, разнообразные союзы и частицы. В синтаксисе тоже обнаруживаются параллели, и даже правила построения слов очень схожи. Эти языки настолько близки, что во многих случаях вполне естественно выглядел бы дословный перевод. В каждой рукописи есть примеры чрезмерной буквальности, но в целом создается впечатление, что переводчики в совершенстве знали оба языка и старались воспроизвести дух и значение греческого текста, как можно меньше отходя от оригинала».
«Эти языки настолько близки…» При всей своей академической бесстрастности, оценка Мецгером уникальной структурной схожести двух языковых культур дорого стоит. Во всём исследовании характеристика такого рода прозвучала единственный раз. Потому что сказать о подобной же степени близости, какую он отметил между греческим и славянским, учёный, рассмотрев другие старые языки Европы, не нашёл оснований.
Но пора напоследок вернуться и к сути вопроса о двух славянских азбуках. Насколько позволяет сопоставление старейших письменных источников церковнославянского языка, кириллица и глаголица достаточно мирно, хотя вынужденно, соревновательно сосуществовали в годы миссионерской работы солунских братьев в Великой Моравии. Сосуществовали, – допустим модернистское сравнение, – как в пределах одной целевой установки соревнуются два конструкторских бюро со своими самобытными проектами. Первоначальный алфавитный замысел солунских братьев возник и реализовался ещё до их приезда в Моравскую землю. Он заявил о себе в облике перво-кириллической азбуки, составленной с обильным привлечением графики греческого алфавита и прибавкой большого ряда буквенных соответствий чисто славянским звучаниям. Глаголица по отношению к этому азбучному строю – событие внешнее. Но такое, с которым братьям пришлось считаться, находясь в Моравии. Будучи азбукой, вызывающе отличной по облику от самого авторитетного в тогдашнем христианском мире греческого письма, глаголица достаточно быстро стала терять свои позиции. Но её появление было ненапрасным. Опыт общения с её письменами позволил братьям и их ученикам усовершенствовать своё изначальное письмо, придав ему постепенно облик классической кириллицы. Филолог Черноризец Храбр не зря же заметил: «Легче ведь после доделывать, нежели первое сотворить».
А вот что, спустя многие столетия, сказал об этом детище Кирилла и Мефодия строгий, придирчивый и неподкупный писатель Лев Толстой: «Русский язык и кириллица имеют перед всеми европейскими языками и азбуками огромное преимущество и отличие… Преимущество русской азбуки состоит в том, что всякий звук в ней произносится, – и произносится, как он есть, чего нет ни в одном языке».
Алфавит (кириллица и глаголица) - собрание в определенном порядке всех знаков, выражающих отдельные звуки языка. Данная система письменных символом получила довольно самостоятельное развитие на территории проживания древних народов. "глаголица", предположительно, была создана первой. Какова же тайна древнего собрания письменных знаков? Что собой представляли глаголица и кириллица? Каково значение основных символов? Об этом далее.
Тайна системы письменных символов
Как известно, кириллица и глаголица - славянские азбуки. Само название собрания получили от сочетания "аз" и "буки". Эти символы обозначали первые две буквы "А" и "Б". Следует отметить достаточно интересный исторический факт. Древние буквы выцарапывались первоначально на стенах. То есть все символы были представлены в виде граффити. Примерно в 9-м столетии на стенах храмов Переславля появились первые символы. Через два столетия кириллица (картинки и толкования знаков) была начертана в Софийском соборе Киева.
Русская кириллица
Следует сказать, что данное собрание древних письменных символов и сегодня хорошо отвечает фонетической структуре русского языка. Это в первую очередь обуславливается тем, что звуковой состав современной и древней лексики имел не так много отличий, и все они были не существенны. Кроме того, следует отдать должное составителю системы - Константину. Автор тщательным образом учел фонемный (звуковой) состав старой речи. В составе кириллицы присутствую только Разновидность знаков - прописные и строчные символы - были впервые введены Петром в 1710-м.
Основные знаки
Буква кириллицы "азъ" являлась начальной. Обозначала она местоимение "я". Но коренной смысл этого символа - слово "изначально", "начало" либо "начинать". В некоторых письменах можно найти "азъ", употреблявшийся в значении "один" (как числительное). Буква кириллицы "буки" - второй знак собрания символов. В отличие от "азъ", она числового значения не имеет. "Буки" - это "быть" или "будет". Но, как правило, применялся этот символ в оборотах будущего времени. К примеру, "боуди" - "пусть будет", а "предстоящий или будущий" - "боудущий". Буква кириллицы "веди" считается одной из самых интереснейших из всего собрания. Этому символу соответствует число 2. "Веди" имеет несколько значений - "владеть", "ведать" и "знать".
Высшая часть системы письменных знаков
Следует сказать, что исследователи, изучая очертания символов, пришли к выводу, что они были достаточно просты и понятны, что позволяло широко использовать их в скорописи. Кроме того, любой славянин вполне легко, без особенных затруднений мог изобразить их. Многие философы, между тем, усматривают в численном расположении символов принцип гармонии и триады. Именно ее должен достигать человек, стремясь познать истину, добро и свет.
Послание Константина потомкам
Следует сказать, что кириллица и глаголица явили собой бесценное творение. Константин вместе со своим братом Мефодием не просто структурировал письменные знаки, но создал уникальное собрание знаний, призывающее стремиться к знанию, совершенствованию, любви и мудрости, обходя вражду, злобу, зависть, оставлять в себе только светлое. Одно время считалось, что кириллица и глаголица были созданы практически одновременно. Однако это оказалось не так. По свидетельству ряда древних источников, первой все-таки стала глаголица. Именно это собрание стало использоваться первым при переводе церковных текстов.
Глаголица и кириллица. Сравнение. Факты
Кириллица и глаголица были созданы в разное время. На это указывает несколько фактов. Глаголица, наряду с греческим алфавитом, стала основой для составления впоследствии кириллицы. При изучении первого собрания письменных знаков ученые отмечают, что начертание отличается большей архаичностью (в частности, при исследовании "Киевских листков" 10-го столетия). В то время как кириллица, как было сказано выше, фонетически более приближена к современному языку. Первые записи в виде графического изображения письменных символов датированы 893-м годом и приближены к звуковой и лексической структуре языка южных древних народов. На большую древность глаголицы указывают также и палимпсесты, представлявшие собой рукописи на пергаменте, где прежний текст соскоблен и поверх написан новый. В них везде была соскоблена глаголица, а затем поверх нее начертана кириллица. Ни в одном палимпсесте не было наоборот.
Отношение католической церкви
В литературе есть сведения о том, что первое собрание письменных символов было составлено Константином Философом на одном древнем руническом письме. Есть мнение, что оно могло использоваться славянами в мирских и сакральных языческих целях до того, как было принято христианство. Но однако же доказательств этому, как, собственно, и подтверждения существования рунического письма, нет. Римская выступавшая против проведения служб на славянском языке для хорватов, характеризовала глаголицу как "готское письмо". Некоторые служители открыто выступали против нового алфавита, говоря о том, что придуман он был еретиком Мефодием, который "на том славянском языке писал множество ложного против католического вероисповедания".
Облик символов
Буквы глаголицы и кириллицы отличались друг от друга по начертанию. В более ранней письменной системе облик знаков в некоторых моментах совпадает с хуцури созданным до 9-го века, на основе, возможно, армянского). Количество букв и в том, и в другом алфавите совпадает - 38. Некоторые символы в отдельности и вся система "дорисовывания" маленьких кружочков на концах линий, в целом, имеет выраженное сходство с еврейскими средневековыми каббалистическими шрифтами и "руническими" исландскими тайнописями. Все эти факты могут быть совершенно не случайными, поскольку есть сведения о том, что Константин Философ читал древние еврейские тексты в подлиннике, то есть был знаком с восточными письменами (об этом говорится в его "житии"). Начертание практически всех букв глаголицы, как правило, выводят из греческой скорописи. Для негреческих символов используют еврейскую систему. Но между тем точных и конкретных объяснений начертания форм почти ни для одного символа нет.
Совпадения и отличия
Кириллица и глаголица в своих древнейших вариантах по своему составу практически полностью совпадают. Отличны только формы начертания символов. При переиздании типографским способом глаголических текстов знаки заменяют кириллическими. Это связано в первую очередь с тем, что сегодня мало кто может распознать более древнее начертание. Но при замене одним алфавитом другого не совпадают цифровые значения букв. В ряде случаев это приводит к недоразумениям. Так, например, в глаголице числа соответствуют порядку самих букв, а в кириллице цифры привязываются к таковым в греческом алфавите.
Назначение древнего письма
Как правило, говорят о двух видах глаголического письма. Различают более древнюю "круглую", известную также как "болгарская", и позднюю "угловатую" или "хорватскую" (названа так из-за того, что применялась при совершении богослужений хорватскими католиками до самой середины 20-го в.). Количество символов в последней сократилось постепенно с 41 до 30 знаков. Кроме того, существовало (вместе с уставным книжным) курсивное письмо. Глаголица в практически не применялась - в некоторых случаях встречаются отдельные "вкрапления" глаголических текстовых фрагментов в кириллические. Древнее письмо в первую очередь было предназначена для передачи (перевода) церковных собраний, а сохранившиеся ранние русские памятники бытового письма до момента принятия христианства (самой древней надписью считается надпись 1-й половины 10-го века на горшке, найденном на кургане Гнездово) выполнены кириллицей.
Теоретические предположения о первичности создания древнего письма
В пользу того, что кириллица и глаголица создавались в разное время, говорят несколько фактов. При этом первая была создана на основании второй. Самый древний памятник составлен глаголицей. Более поздние находки содержат тексты более совершенные. Кириллические рукописи, кроме того, по ряду признаков списаны с глаголических. В первых грамматика, орфография и слог представлены в более совершенном виде. При анализе рукописных текстов видна прямая зависимость кириллицы от глаголического письма. Так, буквы последней заменялись аналогичными по звучанию При исследовании более современных текстов наблюдаются хронологические ошибки. Это связано с тем, что кириллица и глаголица предполагали разную систему числовых соответствий. Цифровые значения первой были ориентированы на греческую письменность.
Какую систему письменных знаков все-таки составил Константин?
По мнению ряда авторов считалось, что Философ сначала составил глаголицу, а затем, с помощью своего брата Мефодия, - кириллицу. Однако есть сведения, опровергающие это. Константин знал и очень любил греческий язык. Кроме этого, он являлся миссионером Правоверной Восточной Церкви. В то время в его задачи входило привлечение славянского народа к греческой церкви. В связи с этим для него не было смысла составлять письменную систему, отдаляющую народности, затрудняющую восприятие и понимание Писания теми, кому греческий язык уже был знаком. После создания новой, более совершенной письменной системы, сложно было представить, чтобы древнее архаическое письмо стало бы более популярным. Кириллическая азбука была более понятной, простой, красивой и четкой. Она была удобна для большинства людей. В то время как глаголица имела узкую направленность и была предназначена для интерпретации священных богослужебных книг. Все это указывает на то, что Константин занимался составлением системы, основанной на греческом языке. И впоследствии кириллица, как более удобная и простая система, вытеснила глаголицу.
Мнения некоторых исследователей
Срезневский в 1848-м году в своих трудах писал о том, что, оценивая особенности многих глаголических символов, можно сделать вывод: это письмо более архаично, а кириллица - более совершенна. Родство этих систем прослеживается в некотором начертании букв, звучании. Но при этом кириллица стала более простой и удобной. В 1766-м году графом Клементом Грубисичем была издана книга о происхождении систем письменных знаков. В своем труде автор утверждает, что глаголица была создана задолго до Рождества и поэтому является намного более древним собранием знаков, чем кириллица. Примерно в 1640-м году Рафаилом Ленаковичем был написан "диалог", где он утверждает практически то же, что и Грубисич, но почти на 125 лет ранее. Есть еще высказывания Чернориза Храбра (начало 10-го века). В своем труде "О письменах" он подчеркивает, что кириллица и глаголица имеют существенные отличия. В своих текстах Чернориз Храбр свидетельствует о существовавшем недовольстве созданной братьями Константином и Мефодием системой письменных знаков. При этом автор достаточно четко указывает на то, что это была кириллица, а не глаголица, говоря о том, что первая была создана раньше второй. Кое-кто из исследователей, оценивая начертания некоторых знаков ("щ", например), делает иные, нежели были описаны выше, выводы. Так, по мнению некоторых авторов, сначала была создана кириллица, а уж потом - глаголица.
Заключение
Несмотря на достаточно большое количество спорных мнений по поводу появления глаголицы и кириллицы, значение составленной системы письменных знаков огромно. Благодаря появлению собрания рукописных знаков люди получили возможность читать и писать. Кроме того, творение братьев Константина и Мефодия было бесценным источником знаний. Вместе с алфавитом сформировался литературный язык. Многие слова и сегодня встречаются в различных родственных наречиях - русском, болгарском, украинском и иных языках. Вместе с новой системой письменных символов изменилось и восприятие людей древности - ведь создание славянской азбуки было тесно связано с принятием и распространением христианской веры, отказом от древних примитивных культов.
Древнейшие дошедшие до нас старославянские азбуки написаны двумя азбуками – глаголицей и кириллицей. Первая почти не сохранилась: последние книги на ней написаны в к. 18 в. 10 % земного шара пользуется алфавитом, основанным на кириллице. Значит глаголица была раньше. Глаголица вышла из употребления и сохранилась только в Хорватии в церковном обиходе (до XVII в. она употреблялась там для светских целей).
Вопрос о возникновении двух славянских азбук и о их взаимном от-ношении с давних пор занимал ученых. Старославянские памятники сви-детельствуют, что две сильно отличавшиеся друг от друга азбуки сущест-вовали уже в глубокой древности.
Считается, что глаголицу создал К. В основе её (достаточно примитивной графически) лежит несколько алфавитов, в т.ч. греческое скорописное письмо. Кирилица была создана уже в результате активной деятельности учеников КиМ, возможно, в «золотом веке» (10) на южной территории. Дело в том, что в основе кириллицы лежит греческое торжественное геометрическое правильное письмо – унциал, который используется при создании греческих богословных книг + хазарские, сирийские, др\евр, самарянские виды письма.
В 1836 г. славянский филолог В.Копитар открыл в библиотеке графа Клоца древнюю рукопись, написанную глаголицей. По палеографическим данным, она была гораздо древнее тех рукописей, которые были до сих пор известны и датировались не ранее, чем XIV в. Это открытие привело к пере-смотру прежней точки зрения на происхождение славянских азбук. В.Копитар выдвинул гипотезу о сравнительной древности глаголицы по сравнению с кириллицей.
Много доказательств древности кириллицы:
1) глаголич. памятники связаны с Моравией (киевские глаголич. листки, пражские отрывки). Также связаны с Хорватией и Македонией, где работали ученики КиМ.Очевидно, завезённая К. в Моравию кириллица закрепилась как специфическая славянская азубка, которой продолжали пользоваться книжники и после изгнания учеников.
В Болгарии, тесно связанной территориельно с Византией, издавна существовала традиция использования грчесеких букв для записи славянской речи => глаголица, принесённая учениками КиМ, не прижилась, и ученики, используя опыт глаголицы, создали славянский алфавит на основе греческих букв, пополнив этот грческий алфавит отдельными глаголическими буквами, обозначающими собственно славянские звуки.
На сегодняшний день положение о том, что в основе кириллицы лежит греческий унциал, не опротестовано.
2) глаголич. памятники в языковом отношении > архаичны (утраченные грамматические формы).
3) учёным известен ряд кириллич. памятников, написанных по смытому или соскобленному тексту (глаголич.) Такие памятники называются полимпесты.
4) кириллица > совершенна по составу букв и в графическом отношении глаголица очень примитивна по созданию написания буквы.
Все это дало основание считать, что более древней азбукой, созданной Константином, была глаголица. Кириллица же возникла в восточной Болга-рии в период правления царя Симеона (893-927), т.е. тогда, когда там уже давно была принята христианская религия, но богослужение совершалось греческими священниками на греческом языке. Царь Симеон хотел противо-поставить Византии не только мощь государственную, но и мощь культур-ную. Для ограждения самостоятельности болгарской культуры от излишних посягательств Византии необходимо было ввести богослужение на славян-ском языке. Но греческие священники с трудом усваивали глаголическую аз-буку. Поэтому нужно было пойти на компромиссное решение: заменить гла-голицу другой азбукой, сходной с греческой. Предполагают, что по образцу греческого алфавита эту новую славянскую азбуку сложил ученик Мефодия пресвитер Константин. Позднее славянские книжники стали отождествлять пресвитера Константина с первоучителем Константином – Кириллом, а изо-бретенная им азбука стала называться по имени второго – кириллицей.
6. Особенности ст\сл графики.
Буквы, автоматически перенесённые из греч. алфавита, использовались только в написании заимствованных слов: - кси, пси, ферт, фита, омега, ижица.
[ф] отсутствовал в славянской фонетике: произносили лишь в заисмтвованных словах на месте греч. буквы «фи» и на месте «теты», которая обозначала звук, похожий на [т] с придыханием. Писались ферт и фита в соответствии с греческим употреблением. Но на славянкой почве звуки, которые они обозначали, передавались в речи [ф], т.е. ферт и фита обозначали, по сути, 1 звук.
Ижица - в греческом алфавите лабиализованный гласный верх. подъёма, пер. р => славянскими книжниками буква произносилась как [и] и использовалась в таких словах, как кипарис – заимств., миро – религ. Также буква писалась для обозначения [в] – Евангелие.
Кси и пси использовались также в заимств. словах.
Лигатуры\диграфы: ук, шта, еры + все йотированные, состоящие из гласных букв и буквы ижей i (а-iа, оу-ю).
Со временем в кириллических славянских алфавитах изменили своё содержание иои утратились полностью следующий буквы:
- Ъ и Ь – сверхкраткие редуцированные буквы
- юсы б. и м. – носовые звуки
- ят – звук, который она обозначала, имел самый широкий диапазон произношения, поэтому определённого нет. В ст\сл языке она обозначала звук, max приближенный к [‘а] после мягкого согласного.
В глаголице в соответствии с двумя кириллич. буквами (я и ять) была представлена лишь [домик].
Изменились со временем начертания букв «ци», «червь», «иже», «ук».
На слав. очву была перенесена и греч. традиция обозначения числа с помощью букв алфавита. В глаголице числовое обозначение имели все буквы. 9 первых букв обозначали единицы, следующие 9 – десятки, следующие – сотни.
Буква обозначала письмо, если на письме её обрамляли точки, а над ней писалась титла (=число).
Как и в современной системе числового обозначения единицы прибавлялись к десяткам, десятки к сотням (25, 326). Исключение: числа второго десятка, где сначала идут единицы (один-на-дцать). Для обозначения тысяч использовались буквы первого десятка с особенным диакретическим знаком (после первой точки запятая дважды перечёркнутая).
Титло писалось над словом с пропущенными буквами (Бг). Оно употреблялось к наиболее употребительным словам, которые легко можно было узнать, часто религиозного характера (г-ь, богородица – б-а).
Для пропуска редуцированных букв использовался паерок (знак интеграла).
Для обозхначения мягкости согласных использовались дужки (гачек) над буквами или апострофы.
Дрш тип письма – устав. В истории славянской графики его сменил полуустав, затем скоропись. Устав – чёткий, геометрически правильный сплошной без словораздела поток букв. Обнаруживает в себе зачатки знаков препинания – точка ставилась на середине строки и хаотично, по смыслу. Обозначала логические отрезки текста. Комбинация точек и чёрточек (точки в виде креста) ставилась в конце глав, в сер. главы. Это было редко.
7. Цифровое значение букв ст\сл алфавита.
Славяне, как и другие народы (греки), не имели особых знаков (цифр) для передачи чисел, а записывали их с помощью букв, снабжая особыми знаками. Числовые значения кириллицы соответствуют греческой цифири, поэтому, с одной стороны, славянские буквы, отсутствующие в греческом алфавите, например, б, ж, не имеют числового значения, с другой стороны, в кирилловский алфавит были включены такие греческие знаки, которые первоначально у славян служили только для передачи чисел (зело, фита).
аз-1, буки, веди-2, глаголь-3, добро-4, есть-5, живете, зело-6, земля-7, иже-8, ижей-10, гервь, како-20, людие-30, мыслете-40, нашь-50, онъ-70, покой-80, рьци-100, слово-200, тврьдо-300, оукъ-400!!!, фрьтъ-500, херъ-600, ци-900, червь-90, ша, шта, еръ, еры, ерь, ять, ю, а йот., э йот., юс мал.-900, юс мал. йот., юс б., юс б. йот., кси-60, пси-700, фита-9, ижица, отъ-800
8. Глаголические памятники ст\сл языка.
Первые переводы, осуществлённые КиМ в Моравии, были, как известно, уничтожены. До нас дошли тексты, ориентировочно датируемые концом 10- 1 пол. 11 в. Скорее всего, датируют по языковым фактам.
За исключением отдельных отрывков, видимо, моравского происхождения (Киевские листки, найденные Срезневским в Киевской духовной академии; Пражские отрывки), всё остальное написано в Македонии и представляет собой копии первых переводов очень высокого качества, отразившие дрш состояние языка. Самыми замечательными из них следует считать Зографское и Мариинское Евангелия, найденные Григоровичем (проф. Новгор. универа).
Зографское четвероевангелие (4 евангелиста написали) хранится в Питере в библ. им. Салтыкова-Щедрина в отделе древних рукописей. Своё название по названию афонского мон. Зограф, где было найдено. Кон. 10-11 в., написан в пределах Македонии. Издан Ягичем в 1879 г.
Мариинское четвероевангелие – в гос. библ. им. Ленина в Москве. Название по Мариинскому мон. на Афоне, откуда привезено в 1845 г. Григоровичем. Памятник 11 в., написанный в пределах Македонии, но с некоторыми чертами сербского яз. Издано Ягичем в 1883.
Ватиканское\Ассеманиево Евангелие (хранится там). По им. патера Ассемания, кот. вывез из Иерусалима в Италию в 1736 г. 11 в., написан в пределах Македонии. Издавалось неоднократно.
На Синайском п-ве в монастыре Св. Екатерины Синайская Псалтырь (11 в, написан в пределах Македонии, хранится там же) и Синайский Требник 11 в. (осн. часть там же, 4 листа в питерской библ.)
9. Кириллические памятники ст\сл.
В основном, вост\болг происхождения. Много новых переводов греч. оригиналов. Но нельзя не упомянть дрш надписи, которые принято называть граффити. Они делались на стенах церквей, монетах, могильных плитах.
Добруджинская надпись. Добруджа – историч. область в Европе в нижнем течении Дуная. Сев. Добр. входит в состав Румынии. Датируется 943 г., найдена в 1950 в Румынии при строительстве канала Дунай-Ч. море. Написана на камне.
Надпись болгарского царя Самуила. 993 г. На могильной плите семьи. Открыта в кон. 19 в., неоднократно издавалась.
БИтальская надпись. Битала - ю\макед. город. 11 в. 1956 г. открыта при разборе мечети. Впервые ю\слав. население названо болгарами.
Значительные по объёму книги на кириллице.
Саввина книга. По им. попа Саввы, который упомянут на полях памятника. 11 в. Болгарское происхождение. Хранится в Моск. гос. архиве.
Супрасльская рукопись обнаружена в Супрас. монастыре, который находится на территории Белоруссии вблизи Белостока - сейчас территория Польши. 11 в. Разбита на 3 части - в разных местах хранятся: 1) Варшава до 2 мир. войны, вывезена немцами; 2) столица Словении – Любляна; 3) Питер, библ. Салтыкова-Щедрина. Издана в нач. 20 в. Найдена в нач. 19 в. Написана в пределах Вост. Болгарии.
Остромирово Евангелие. Названа по имени новгородского посадника Остромира, родственника великого кн. Владимира, для которого оно было переписано со вост\болг оригинала в 1056-1057 гг. Единственный датированный памятник + афтограф переписчика – дьякон Григорий. 294 листа пергамента, написанных крупным уставом. Не т. памятник письменности, но и общекультурное достояние нашего народа. Послесловие написано на др\р яз., хвала князю. Хранится в отделе древних рукописей в Питере в библ. им. Салтыкова-Щедрина. Евангелие впервые издано Востоковым с греч. подстрочником, словарём и кр. обзором грамматики ст\сл. языка. Огромная научная ценность. Переиздавалось трижды.
Чудовская Псалтырь. памятник русского извода 11в. Хранится в гос. ист. музее в Москве.
Изборники князя Святослава. 1073, 1076 гг.
Вопрос о происхождении и развитии глаголицы, поднимаемый в этом материале, очень сложен. И не только потому, что практически очень мало сохранилось исторических памятников и документальных свидетельств использования этого шрифта. Просматривая литературу, научные и популярные издания, каким-то образом касающиеся этого вопроса, следует, к сожалению, отметить, что практически нет трудов, в полной мере освещающих эту тему. В то же время М.Г. Ризник утверждает, что «ни про какое другое письмо не написано так много, как про глаголицу и ее происхождение» (Письмо и шрифт. Киев: Высшая школ», 1978).
Г.А Ильинский в свое время насчитал около восьмидесяти работ, посвященных этому вопросу. По вопросу происхождения глаголицы было выдвинуто около 30 гипотез. Сегодня достаточно войти в интернет и убедиться, что действительно про глаголицу написано очень много. Но в основном это всего лишь «перепевьш одних и тех же сведений, мнений и взглядов. Создается впечатление огромной «тиражности» одних и тех же сведений.
На наш взгляд, много интересного можно обнаружить в рисунке знаков глаголицы, если попытаться рассмотреть их с точки зрения художественно-образной выразительности этого шрифта. Несмотря на исключительное графическое своеобразие букв глаголицы (не говоря уж о смысловом значении каждого знака), многие ученые силились отыскать прототипы рисунков букв в разнообразных алфавитах мира. Основу глаголицы чаще всего отыскивали в греческом курсиве. Некоторые видят ее основу в дохристианском кириллическом письме. Другие видели её корни в ирано-арамейском письме на Востоке. Возникновение глаголицы связывали с германскими рунами. Шафарик П.И. видел графическую основу глаголицы в еврейском письме. Оболенский М.А. обращается в поиске источников глаголицы к хазарскому письму. Фортунатов Ф.Ф. видел основу глаголицы в коптском письме. Другие ученые находили корни глаголицы в албанском, персидском, латинском.
Однако перечисленные выше поиски путем сравнения графических особенностей букв глаголицы с другими видами в большинстве своем носили формальный характер.
Два основных вида славянской письменности, сохранившиеся в истории, — глаголица и кириллица. Из школьного курса мы знаем то, что оба вида письменности какое-то время существовали параллельно. Позже кириллица вытеснила глаголицу. Эти, теперь уже азбучные, истины знает каждый школьник. Информация настолько прочно вошла в наше сознание, что воспринимается как аксиома. Нам известно время появления официальной славянской азбуки — 863 год, IX век от Рождества Христова, начавшего новую эру.
О кириллице мы можем судить исходя из названия. Вероятно, её создателем был Кирилл. Хотя и это до сегодняшнего дня не является истиной. Да, имеются исторические сведения о том, что Кирилл изобрёл какую-то азбуку для перевода христианских богослужебных книг на славянскую основу.
Но до сих пор нет единого мнения о том, какую азбуку именно. В летописных источниках IX-X веков имеются конкретные указания на то, что Кирилл (Константин) создал славянскую азбуку, но ни в одном из этих источников не при водятся образцы букв этой азбуки.
Нам известно количество букв, входящих в азбуку Кирилла, и их перечень, который даёт в своем сочинении Черноризец Храбр. Он также подразделяет буквы азбуки Кирилла на созданные «по чину греческих письмен» и на буквы «по словенстеи речи». Но количество букв в глаголице и кириллице, а также их звуковое значение практически совпадали. Древнейшие памятники кириллицы и глаголицы относят к концу IX — началу Х века. Не является доказательством создания кириллицы Кириллом и название этой азбуки.
В острой борьбе за религиозное и политической влияние между Римской Католической и Восточной Византийской православной церковью эти две азбуки сыграли исключительно важную роль в становлении самосознания славян. Глаголица употреблялась в богослужебных книгах в Далмации. Видоизмененная кириллица употреблялась в Болгарии.
Буквы «круглой глаголицы» и их значение
| символ | название | числовое значение | примечание | |
|---|---|---|---|---|
| Ⰰ | Аз | 1 | ||
| Ⰱ | Буки | 2 | ||
| Ⰲ | Веди | 3 | ||
| Ⰳ | Глаголи | 4 | ||
| Ⰴ | Добро | 5 | ||
| Ⰵ | Есть | 6 | ||
| Ⰶ | Живете | 7 | ||
| Ⰷ | Зело | 8 | ||
| Ⰸ | Земля | 9 | ||
| Ⰺ, Ⰹ | Иже (I) | 10 | Какая из этих букв как называется и как они соответствуют кириллическим И и I, у исследователей единого мнения нет. | |
| Ⰻ | И (Иже) | 20 | ||
| Ⰼ | Гѥрв | 30 | ||
| Ⰽ | Како | 40 | ||
| Ⰾ | Люди | 50 | ||
| Ⰿ | Мыслете | 60 | ||
| Ⱀ | Наш | 70 | ||
| Ⱁ | Он | 80 | ||
| Ⱂ | Покой | 90 | ||
| Ⱃ | Рцы | 100 | ||
| Ⱄ | Слово | 200 | ||
| Ⱅ | Твердо | 300 | ||
| Ⱛ | Ик | - | ||
| Ⱆ | Ук | 400 | ||
| Ⱇ | Ферт | 500 | ||
| Ⱈ | Хер | 600 | ||
| Ⱉ | От | 700 | ||
| Ⱊ | Пѣ (Пе) | 800 | Гипотетическая буква, вид которой различен. | |
| Ⱌ | Цы | 900 | ||
| Ⱍ | Червь | 1000 | ||
| Ⱎ | Ша | - | ||
| Ⱋ | Шта | 800 | ||
| Ⱏ | Ер | - | ||
| ⰟⰊ | Еры | - | ||
| Ⱐ | Ерь | - | ||
| Ⱑ | Ять | - | ||
| Ⱖ | Ёж | - | Гипотетическая буква (со значением йотированного Е или О), вошедшая в состав лигатуры - большого йотированного юса. | |
| Ⱒ | (Хлъмъ?) «Паукообразный» знак для звука [х]. Некоторые исследователи считают, что он входил в первоначальную глаголицу как отдельная буква. | |||
| Ⱓ | Ю | - | ||
| Ⱔ | юс малый | - | ||
| Ⱗ | юс малый йотированный | - | ||
| Ⱘ | юс большой | - | ||
| Ⱙ | юс большой йотированный | - | ||
| Ⱚ | Фита | - | ||
Существует несколько точек зрения на проблему становления и развития кириллицы и глаголицы.
По одной из них, Кирилл создал глаголицу, а кириллица возникла позже как усовершенствование глаголицы.
По другой — Кирилл создал глаголицу, а кириллица существовала у славян ранее, как видоизменение греческого письма.
Допускается, что Кирилл создал кириллицу, а глаголица сформировалась у славян в докирилловский период. И она же послужила основой для построения кириллицы.
Возможно, Кирилл создал кириллицу, а глаголица появилась как своеобразная тайнопись в период гонения католическим духовенством книг, написанных кириллицей.
Имеется и версия, согласно которой глаголические буквы появились в результате нарочитого усложнения, дорисовывания завитков и кружочков вместо точек в буквах кириллицы, а в некоторых знаках благодаря их переворачиванию.
Имеется версия, что кириллица и глаголица существовали у славян еще в дохристианский период их развития.
Все эти точки зрения на проблему становления и развития глаголицы и кириллицы довольно спорные и имеют сегодня массу противоречий и неточностей. Современная наука и фактический материал не дают возможности пока что создать точную картину и хронологию развития славянской письменности вообще.
Слишком много возникает сомнений и противоречий, и очень мало фактического материала, на основе которого можно развеять эти сомнения.
Так, ученик Кирилла якобы усовершенствовал созданную учителем азбуку, и таким образом получилась кириллица на основе глаголицы и греческого уставного письма. Большинство кирилловско-глаголических книг (палимпсестов) имеют более ранний текст — глаголический. Переписывая книгу, смывали первоначальный текст. Это подтверждает мысль о том, что глаголицей писали раньше кириллицы.
Если согласиться с тем, что Кирилл изобрел глаголицу, то закономерно возникает вопрос: «Для чего нужно было придумывать сложные знаки букв при наличии простых и четких букв греческого письма, и это при том, что нужно было стремиться обеспечить греческое влияние на славян, в чем и заключалась политическая миссия Кирилла и Мефодия?»
Кириллу незачем было создавать более сложную в начертании и менее совершенную азбуку с названиями букв, содержащими целые понятия, когда достаточно было бы дать лишь звуковое значение буквы.
«Прежде убо словене не имеху книг, но чертами и резами чьтеху и гатааху, погани суще.. Потом же человеколюбец Бог… посла имъ святого Константина Философа, нарицаемого Кирилла мужа праведна и истинна, и сотвори имъ письмена (30) и осмъ, ова убо по чину греческих писмен, ова же по словенстеи речи … » говорится в «Сказании о письменах» Черноризца Храбра. Опираясь на этот отрывок, многие исследователи
склонны считать, что Кирилл создал глаголицу (Л.Б. Карпенко, В.И. Григорович, П.И. Шафарик). Но в «Сказании» чётко сказано «… из них двадцать четыре подобны греческим буквам …», и дается перечисление букв, подобных греческим, а затем перечисляются четырнадцать букв «по славянской речи …». Слово «подобны» «подобно» соответствуют русскому слову «похожий», «сходный», «подобный». И в данном случае можно точно говорить лишь о сходстве букв кириллицы с греческими буквами, но не глаголических. Буквы глаголицы вовсе не «подобны» греческим письменам. Это первое. Второе: цифровое значение букв кириллицы больше соответствует цифровым значениям букв греческого алфавита. В кириллице потеряли свое цифровое значение буквы Б и Ж, которых нет в греческом алфавите, а некоторые получили другое цифровое значение, что как раз и свидетельствует о том, что кириллица создавалась по образцу и подобию греческого алфавита. Глаголические же начертания букв «по славянской речи» вынуждены были частично изменить своё начертание, сохранив свои наименования. Скорее всего, таким образом и появились два начертания славянской азбуки с одинаковым составом и наименованиями букв, но различным рисунком букв и главное — назначением. Кириллица была создана на основе глаголицы и предназначена для перевода церковных книг на славянский язык.
«Наличие более древних языковых черт в глаголических памятниках в сравнении с кириллическими, глаголические вставки в виде отдельных букв и отрезков текста в кириллических рукописях, наличие палимпсестов (текстов на вторично использованном пергаменте), в которых кириллический текст нанесён по смытой глаголице, указывают на старшинство глаголицы… Древнейшие глаголические памятники связаны своим происхождением или с территорией, где протекала деятельность солунских братьев, или с территорией западной Болгарии, где протекала деятельность учеников» (Л.Б. Карпенко).
Совокупность исторических и лингвистических фактов на основе сравнительного анализа глаголических и кириллических источников подтверждает наше мнение о первичности глаголицы.
Конец IX века для стран Западной Европы — это наличие не только письменности, но и большого количества различных видов шрифтов: греческого, римского капитального квадратного, рустического, старого и нового унциала, полуунциала, каролингского минускула. Написано огромное количество книг, дошедших до нашего времени. Сушествуют, сохранившиеся в камне, мозаике, дереве и металле письменные свидетельства греческих и античных храмов. Зарождение различных видов письменности относится к VIII-УII векам до н.э. Месопотамия и Египет, Византия и Греция, майя и североамериканские индейцы. Пиктография и идеография, вампумы и ракушечное письмо. Всюду и у многих, только не у славян, ибо у них почему-то не могло быть письменности, пока не был послан святой Константин.
Но в это трудно поверить. Нужно было всем славянским племенам в то время быть слепыми и глухими, чтобы не знать и не видеть, как другие народы, с которыми у славян, несомненно, были различного рода связи, столетиями пользуются различными видами шрифтов. Славянские земли не были изолированной резервацией. Однако, судя по сложившейся и существующей до сего времени теории развития письменности, славяне,
находившиеся в тесных торговых политических и культурных контактах с соседями, на протяжении всех веков оставались до IX века по всей территории Древней Руси огромным «белым пятном» на карте распространения письменности.
Эта ситуация трудно разрешима из-за недостатка достоверных письменных источников. Тем более это странно при наличии удивительного, почти неизведанного до сего дня, воистину чудесного мира тех верований, обычаев, обрядов, которым всецело предавались на протяжении тысячелетий наши предки — славяне, или, как они себя называли в глубочайшей древности, русы. Да взять хотя бы для примера русские былины и сказки. Они сложились не на пустом месте. И во многих из них герой, если не дурачок, то простой крестьянский сын, встречает на перепутье или перекрестке дорог камень с определенной информацией, указывающей, куда ехать и чем поездка может закончиться. Но главное — не то, что и как написано на камне, главное — что герой запросто все это читает.
Главное то, что он умеет читать. Это обычное дело. И для Древней Руси ничего в этом удивительного нет. А в сказках и сказаниях европейских и других «письменных» народов ничего подобного нет. Славяне прошли очень долгий и трудный исторический путь. Многие народы и их империи пали, а славяне остались. То богатейшее устное народное творчество, сказки, былины, песни, да и сам язык, насчитывающий более двухсот пятидесяти тысяч слов, не могли появиться случайно. При всём этом удивляет практическое отсутствие или незнание древнейших памятников письменности. На сегодня имеется очень мало памятников глаголического письма.
В XIX веке существовала Псалтирь, относящаяся к 1222 году, переписанная монахом Николаем из Арба при папстве Гонория глаголическими буквами из старой славянской Псалтири, написанной по приказу и коштом Феодора, последнего архиепископа Салоны. Салона была разрушена около 640 года, поэтому можно утверждать, что славянский глаголический оригинал относился по крайней мере к первой половине VII века. Это доказывает, что глаголица существовала самое малое за 200 лет до Кирилла.
На пергаментных листах известного «Клоцовского кодекса» имеются приписки на старонемецком языке, указывающие на то, что «клоцовские листки» написаны на хорватском языке, являющимся местным диалектом славянского языка. Не исключено, что листы «Клоцовского кодекса» были написаны собственноручно св. Иеронимом, который родился в 340 году в Стридоне — в Далмации. Таким образом, св. Иероним еще в IV в. пользовался глаголицей, его даже считали автором этого алфавита. Он был, безусловно, славянином и сообщает, что перевел Библию своим землякам. Листы «Клоцовского кодекса» позже были обрамлены в серебро и золото и делились между родственниками владельца как величайшая ценность.
В ХI веке у албанцев имелся алфавит, очень похожий на глаголицу. Полагают, что он был введён во время христианизации албанцев. История глаголицы в любом случае совершенно не такова, как её представляют. Она слишком упрощена до примитивности, особенно в советской литературе по истории шрифта.
Возникновение и развитие письменности на Руси канонически связывается с её христианизацией. Всё же, что могло быть или было до IX века, отвергалось как не имеющее права на существование. Хотя, по свидетельству самого Кирилла, он встретил русина, имевшего книги, написанные русскими письменами.
И это ещё до призвания в Новгород Рюрика и почти за сто тридцать лет до крещения Руси! Кирилл встретил «и чловека обрет», говорившего «тою беседою»; то есть русским языком. Встретил Кирилл русина, имевшего две книги — Евангелие и Псалтирь, — в 860 или 861 году. Книги эти очень сложны по своему богословскому содержанию и архаичному стилю, однако они были, и написаны были русскими письменами. Этот исторический факт приводится во всех двадцати трёх известных науке списках Паннонского жития Константина, что подтверждает достоверность этого события.
Наличие этих книг — неоспоримое свидетельство того, что Константин взял за основу своей кириллицы достаточно развитое русинами письмо. Не создал, а только усовершенствовал («устроив письмена»), упорядочил уже существовавшие до него восточнославянские письмена.
В одном из посланий папы Иоанна VIII, современника Кирилла и Мефодия, недвусмысленно говорится, что «славянские письмена» были известны до Кирилла и он их «только вновь нашёл, вновь открыл».
Эти слова дают повод серьёзно задуматься над их смыслом. Что значит — «вновь нашёл»? Это недвусмысленно говорит о том, что они уже существовали раньше, были найдены раньше. Ими пользовались, а потом каким-то образом забыли, утратили, перестали пользоваться? Когда это было, в какие времена? На эти вопросы пока нет однозначного ответа. Кирилл «вновь открыл» эти письмена. Не придумал, не изобрел, а просто вновь
открыл. Именно усовершенствованием кем-то и когда-то созданного славянского письма завершилась миссия Кирилла и Мефодия по созданию славянской письменности.
Ряд сведений о древней письменности на Руси имеется у арабских и европейских писателей и путешественников. Они свидетельствовали, что русы имеют письмена, вырезанные на дереве, на столбе «белого тополя», «писали на белой древесной коре». О существовании дохристианской письменности на Руси содержатся данные и в русских летописях. Существует историческое свидетельство византийского царя и летописца Константина VII Багрянородного (912-959), который в трактате «Dе administrando imperio» («Про управление государством») писал, что хорваты 635 года после крещения присягали на верность римской столице и в грамоте, написанной «собственным (своим) письмом», обещали сохранить мир со своими соседями.
Башчанская (Бошканская) плита — один из древнейших известных памятников глаголицы. ХI век, Хорватия.
Древнейшими памятниками глаголического письма являются несколько надписей эпохи царя Симеона (892-927), надпись славянского священника на грамоте 982 года, найденная в Афонском монастыре, надмогильная плита, относящаяся к 993 году в церкви в Преславе.
Важным памятником глаголического письма Х столетия является рукопись, известная под названием «Киевские глаголичные листы», которая поступила в свое время в Киевский церковно-археологический музей от архимандрита Антонина Капустина, начальника Российской духовной миссии в Иерусалиме, и находится этот документ в отделе рукописей Центральной научной библиотеки Академии наук Украины, в Киеве.
Киевские глаголические листы Х век.
Среди других известных памятников глаголического письма следует назвать «Зографское Евангелие» Х-ХI веков, найденное в Зографском монастыре на Афоне, «Ассеманиево Евангелие» из Ватикана, относящееся к ХI веку, «Синайская Псалтиры» из монастыря Св. Екатерины, «Мариинское Евангелие» из Афона, Клоцовский сборник (ХI в.) из фамильной библиотеки Клоц (Италия).
Много споров ведется об авторстве и истории так называемого «Клоцовского кодекса». Имеются письменные свидетельства о том, что листы «Клоцовского кодекса» написаны глаголицей собственноручно святым Иеронимом, который родился в 340 году в Стридоне, в Далмации. Он по происхождению был славянин, о чём явно свидетельствует его же сообщение, что он перевел Библию своим землякам. Кроме того, листки этого кодекса были в одно время объектом религиозного почитания. Они обрамлялись в серебро и золото и делились между родственниками владельца кодекса, чтобы каждому досталось хоть что-нибудь от этого ценного наследства. Таким образом, уже в IV веке святой Иероним пользовался глаголицей. Его даже одно время считали автором глаголицы, однако никаких исторических сведений по этому поводу не сохранилось.
В 1766 году в книге Клемента Грубисича, изданной в Венеции, утверждалось, что глаголица существовала задолго до Рождества Христова. То же мнение высказывал и Рафаил Ленакович еще в 1640 году. Все это свидетельствует о том, что глаголица на века древнее кириллицы.
На Руси начало погодной записи в «Повести временных лет» начинается с 852 года, что дает возможность предполагать, что летописец IX века пользовался какими-то более ранними записями. Сохранились и тексты договоров киевских князей с Византией. Тексты договоров недвусмысленно указывают на развитую этику письменного оформления межгосударственных отношений уже в Х веке. Вероятно, использование письменности на Руси нашло широкое применение помимо церковной богослужебной литературы ещё до официального крещения Руси. В пользу этого мнения говорит и существование двух алфавитов на Руси IX века.
На первой стадии развития письменности особой нужды в ней не испытывали. Когда нужно было что-то передать, то посылали посыльного (гонца). Особой нужды в письмах не бьло, т.к. все жили вместе, никуда особенно не разъезжаясь. Все основные законы хранились в памяти старейшин рода и передавались от одного другому, сохраняясь в обычаях и ритуалах. Былины и песни передавались из уст в уста. Известно, что память человека
способна сохранять несколько тысяч стихов.
Записанная информация нужна была для указания границ, пограничных столбов, дорог, выделений собственности. Возможно, поэтому каждый знак имел не только графическую форму, но и огромное смысловое содержание.
Для примера можно вспомнить факт отсутствия в обширной ведической литературе указаний на существование письменности в раннеарийской Индии. Там нередко встречаются указания, что письменная запись еще не практиковалась, и в то же время вполне обычны ссылки на реальное существование текстов, но существование только в памяти тех, кто заучивал их наизусть. Что же касается письменности, то о ней нигде не упоминается. Хотя есть сведения о детской игре в буквы, в буддийских канонических сочинениях восхваляется lekha — «письмо», а профессия «писец» характеризуется как очень хорошая; имеются и другие свидетельства, которые предполагают употребление письма. Всё это говорит о том, что в VI веке до н.э. искусством письма в Индии владели и взрослые и дети. Как справедливо отметил профессор Рис Дэвиде, это один из тех редких случаев, когда отсутствие письменных свидетельств там, где есть веские основания их ожидать, само по себе является полезным свидетельством. Кстати, очень интересный факт. В одном из северозападных вариантов индийского письма гурмукхи первая буква алфавита полностью повторяет славянскую глаголическую букву Аз…
Да, сегодня очень мало имеется фактических свидетельств дохристианской славянской письменности и это можно попытаться объяснить следующим:
1. Письменные памятники на «белой коре», «белом тополе», на любом другом дереве просто недолговечны. Если в Греции или Италии время сберегло хотя бы малое количество мраморных изделий, мозаик, то Древняя Русь стояла среди лесов и огонь, разбушевавшись, не щадил ничего — ни людских жилищ, ни храмов, ни сведений, писанных на деревянных дощечках.
2. Христианская догма создания Константином славянской азбуки веками была непоколебима. Разве мог кто то в православной России позволить себе усомниться в общепринятой и глубоко устоявшейся версии обретения письменности славянами от святых Кирилла и Мефодия? Были известны время и обстоятельства создания азбуки. И столетиями эта версия была непоколебима. Кроме того, принятие христианства на Руси сопровождалось рьяным уничтожением всех следов языческих, дохристианских верований. И можно только представить с каким рвением могли быть уничтожены всевозможные письменные источники и даже сведения о них, если они не относились к христианскому учению или тем более противоречили
ему.
3. Большинство славянских ученых советского времени были невыездными, а если и могли выехать в зарубежные музеи, то ограниченное знание языков, да и временные сроки командировки, не позволяли плодотворно работать. К тому же специалистов, занимавшихся конкретно вопросами возникновения и развития славянской письменности, ни в России ни в СССР, практически не было. В России все конкретно придерживались версии создания славянской письменности Кириллом и преклонялись перед мнением зарубежных авторитетов. А их мнение было однозначным — славяне до Кирилла письменности не имели. Наука в СССР о письменности и шрифте славян ничего нового не создала, переписывая из книги в книгу заученные общепринятые истины. Достаточно посмотреть иллюстрации, кочующие из книги в книгу, чтобы убедиться в этом.
4. Зарубежные ученые вопросами славянской письменности практически не занимались. Да и особого интереса не проявляли. Если же и пытались заниматься этим вопросом, то необходимого знания русского, а тем более старославянского языка, у них не было. Пётр Орешкин, автор книги о славянской письменности, справедливо пишет: «»Профессора славянских языков», которым я посылал мою работу, отвечали мне по-французски,
по-немецки, по-английски, будучи не в состоянии написать простое письмо по-русски».
5. Встречавшиеся памятники ранней славянской письменности или отвергались, или датировались временем не ранее IX века, или просто не замечались. Существует достаточно большое количество всевозможных надписей на скалах, например в Кремницкой области Венгрии, перешедшей затем к Словакии, на , утвари, находящихся в различных музеях мира. Эти надписи имеют, несомненно, славянские корни, но этот дополнительный исторический материал вовсе не использован и не изучен, так же как и славянские рунические надписи. А нет материала — некому на нём и специализироваться.
6. До сих пор очень сильно развита в среде ученых ситуация, когда признанный авторитет в каком-либо вопросе выражает своё мнение, а остальные (менее признанные) его разделяют, не позволяя себе не только возразить, но даже сомневаться в столь авторитетном мнении.
7. Многие печатные труды носят не исследовательский, а компилятивный характер, где одни и те же мнения и факты переписываются одним автором у другого без конкретной работы с фактическими материалами.
8. Будущие специалисты, которые готовятся в вузах, от сессии до сессии едва успевают изучить то, что написано до них. И говорить о серьезных научных исследованиях в области истории славянской письменности в вузах пока не приходится.
9. Многие исследователи просто отказывали азбуке наших предков в праве на самостоятельный путь развития. И понять их можно: кто захочет это признать — ведь признание такого положения разрушает многие околонаучные построения учёных прежних столетий, направленные на доказательство второсортности и вторичности славянских азбук, письменности и даже языка.
Из существовавших вместе какое-то время двух видов славянского письма своё дальнейшее развитие получила кириллица. Глаголица отошла, как более сложное письмо по начертанию знаков, как говорит официально принятая версия. Но глаголица могла выйти из употребления и как письмо, переставшее использоваться, в связи с введением кириллицы, для написания церковных книг. Дошедший до нашего времени алфавит глаголического
письма насчитывает 40 букв, 39 из которых обозначали почти те же звуки, что и в кириллице.
Во многих книгах, статьях и публикациях буквы глаголицы описываются как графически более сложные, «вычурные», «надуманные». Некоторые даже характеризуют глаголицу как «химерную» и искусственную азбуку, не похожую ни на одну из существующих ныне алфавитных систем.
Графическую основу глаголицы многие исследователи искали в кириллице, в , в сирийском и пальмирском алфавитах, в хазарском письме, в византийской скорописи, в албанской письменности, в иранском письме эпохи Сасанидов, в арабской графике, в армянском и грузинском алфавитах, в еврейском и коптском алфавитах, в латинском курсиве, в греческих нотных знаках, в греческом «очковом письме», в
клинописи, в греческих астрономических, медицинских и других символах, в кипрском слоговом письме, в магическом греческом письме и т.д. Филолог Г.М. Прохоров показал сходство в графическом плане между буквами глаголицы и знаками других систем письма.
И никто не допускал мысли, что глаголица могла возникнуть самостоятельно, а не как заимствованное у кого-то письмо. Существует мнение, что глаголица — это результат искусственной индивидуальной работы. Да и происхождение самого названия этой азбуки не совсем ясно. Традиционно глаголица понимается как производное от слова глаголити — говорить. Но имеется и другая версия, изложенная И. Гануш в книге с характерным
для своего времени названием: «К вопросу о рунах у славян с особым обзором рунических древностей ободритов, а также глаголицы и кириллицы. В качестве вклада в сравнительную германско-славянскую археологию, создание доктора Игнаца Й. Гануша, действительного члена и библиотекаря Императорского Чешского научного общества в Праге»
. Гануш предлагает следующее объяснение имени глаголицы: «Может быть, что, согласно мессе, поющие (читающие) далматинские священники и называются «глаголиты «, как и их письмена (книги), из которых они читали. Слово «глаголаш» еще и теперь в Далмации служит обозначанием славянской литургии, однако слова «глагол» и «глаголати» уже чужды сегодняшним сербо-славянским диалектам». У глаголицы есть и другое имя — буквица, которое «по возрасту nревосходит все другие названия алфавитов», и оно связывается с представлением «о глаголической букве, о буке, о буковой черте».
Оба вида глаголицы — округлая (болгарская) и Угловатая (хорватская, илирийская или далматская) — действительно отличаются определенной замысловатостью знаков в сравнении с кириллицей.
Вот эта-то замысловатость знаков глаголицы вместе с их названиями и заставляет нас более внимательно и подробно рассмотреть каждый знак, его рисунок и попытаться понять смысл, заложенный в нём.
Названия буквенных знаков глаголицы, позже перещедшие в кириллицу, вызывают не только удивление, но и восхищение. В сочинении Черноризца Храбра «О письменах» есть четкое описание создания азбуки и первой буквы: «И создал он для них тридцать восемь букв, одни по порядку греческих букв, а другие в соответствии со славянской речью. По подобию греческого алфавита он начал свою азбуку, они начали с альфы, а
он в начало поставил Азъ. И как греки следовали еврейскому письму, так он греческому … и следуя за ними, святой Кирилл создал первую букву Азъ. Но потому что Азъ была первой буквой, данной от Бога роду славянскому, чтобы открыть для знания учащих буквы уста, возглашается она широким раздвижением губ, а другие буквы возглашаются меньшим раздвижением губ». В сказании Храбра не все наименования букв имеют
описание.
Самое интересное то, что таких и даже подобных названий букв нет больше ни у какого другого народа и ни в какой другой системе письменности. Очень характерно, что не только сами названия буквенных знаков глаголицы вызывают удивление, но и их цифровое значение до буквы «Червь» включительно. Эта буква обозначала 1000, и остальные буквы глаголицы уже не имели цифрового значения.
Время и многие наслоения и изменения сегодня значительно исказили первоначальное значение и смысл, заложенный творцами славянской азбуки, но и сегодня эта азбука представляет собой нечто большее, чем простой буквенный ряд.
Величие нашей глаголической азбуки в том, что сама форма букв, их порядок и организация, их числовое значение, их названия не являются случайным, бессмысленным набором знаков. Глаголица представляет собой своеобразную знаковую систему, основанную на специфическом опыте миропонимания и мировосприятия славян. Создатели славянской системы письма, как отмечают многие исследователи, несомненно, исходили из религиозного отражения мира, из идеи сакральности алфавита.
В этой связи появляется очередной вопрос: «Если славянскую азбуку создал Кирилл, то почему бы её не закончить омегой по примеру греческого алфавита?»
«Альфа и Омега» — называет себя Господь, как первый и последний, как начало и конец всего сущего. Почему бы Кириллу не использовать это известное в то время выражение и не поставить омегу в конце алфавита, подчеркнув тем самым религиозный смысл создаваемой им азбуки?
Дело, наверное, в том, что он просто дал другой рисунок буквам, сохранив при этом их существовавший строй и устоявшиеся названия начертаний букв использовавшейся столетиями до этого глаголицы.
А названия всех знаков славянской глаголической, да и кириллической азбуки, при их внимательном прочтении не только обозначают звук, но и выстраиваются в чётко осмысленные фразы и предложения. Для обозначения букв глаголицы использовались старославянские слова и словоформы, которые сегодня уже многое утратили, но все равно сохранили первоначальный смысл. Особенно ярко выражено словесное значение букв глаголицы до буквы «Червь» включительно.
В переводе на современный русский язык названия букв звучат так: азъ (я), букы (письмо, буквы, грамота), веди (знаю, осознаю, ведаю), глаголь (говорю, говорить), добро (благо, добро), есть (имеется, существует, есть), живете (живи, жить), зело (очень, совершенно, в высшей степени), земля (мир, планета), како (как), люди (дети человеческие, люди), мыслете (размышляйте, думайте, мыслите), он (оный, потусторонний, неземной), покой (покой, прибежище, успокоение), ръци (говори, скажи), слово (речь, заповедь), твръдо (твердое, непреложное, истинное), оукъ (научение, обучение), фертъ (избираемо, избирательно).
Со значением букв «Херы» и «Черъвы» до сих пор вопрос не решён. Кириллическое название буквы «Херы» в православной трактовке представляет собой сокращение слова «херувим», заимствованного из греческого языка. В принципе это единственное сокращенное наименование буквы во всей славянской азбуке. С какой стати Кириллу, если он это составлял, понадобилось сокращать одно это слово, да ещё с таким значением? Червь же в православной трактовке — символ самого ничтожного творения Создателя. Но такое ли было их значение в глаголице — это остается загадкой до сего дня.
При чтении названий букв глаголицы ощущается чёткая, логически обоснованная связь названий всех букв и их сочетаний вплоть до буквы «Черъвъ». При переводе на современный язык названия букв складываются в следующие фразы и предложения: «я буквы (грамоту) знаю», «говорю (говори) добро есть (существует)», «живите совершенно», «земля как люди Мыслит», «наш оный (неземной) покой (успокоение)», «говорю
Слово (заповедь) твердо (истинное)», «научение избираемо».
Остаются четыре буквы, имеющие названия: «Херъ», «Омега», «Ци», «Черъвъ». Если принять православную трактовку этих букв, то можно составить и получить фразу: «Херувим, или червь». Но тогда, естественно, возникают вопросы с буквой «Омега». Для чего она введена в этот ряд и что обозначает, наверное, так и останется для нас загадкой.
Фраза «Земля как люди мыслит» вначале кажется несколько странной. Однако если принять во внимание достижения современной науки, то остается лишь удивляться знаниям наших предков. Только в середине ХХ века учёными было сделано грандиозное открытие — грибная микориза объединяет корневые системы всех растений в единую сеть. Условно это можно представить как огромную паутину, которая соединяет собой весь растительный покров земли. Это также аналогично интернету, окутавшему сегодня весь мир. За счет этой микоризы передается информация от растения к растению. Все это доказано опытами современных учёных. Но откуда об этом знали славяне две тысячи лет тому назад, говорившие в своей азбуке,
что «земля яко люди мыслит»?
В любом случае, даже то, что мы увидели и уже поняли, говорит о том, что славянская глаголическая азбука являет собой уникальный образец алфавита, не имеющего аналога на нашей планете по понятийному значению знаков. Кем и когда она была составлена, теперь установить сложно, но создатели глаголицы, несомненно, обладали обширными знаниями и стремились отразить эти знания даже в азбуке, вложив в каждый знак не только понятийную, но и изобразительную, визуальную образную информативность. В каждом знаке глаголицы зашифрована огромная информация. Но многим нужно на это указать и расшифровать, тогда все сразу становится понятно.
Поэтому, наверное, многие легко видят в первой букве иероглифическое изображение креста, особенно если придерживаться мнения, будто Кирилл разработал эту азбуку для перевода богослужебных книг на славянскую основу. Если принять эту версию, то можно было бы придумать много букв с наличием христианской символики. Однако этого не наблюдается. Но в глаголице практически каждая буква графически раскрывает своё значение. Большинство современных систем письма передают только звучание, из которого читатель извлекает смысл. При этом сам знак, его графический рисунок практически не имеет никакого значения, выполняя лишь номинальную функцию общепринятого, условного обозначения звука. В глаголице же практически каждый знак несёт в себе смысл. Это всегда характерно для ранних форм письменности, когда прежде всего старались выразить в каждом знаке именно смысл сообщения. Ниже мы попытаемся рассмотреть все буквы угловатой и округлой глаголицы с точки зрения художественно-образной выразительности знака.
А.В. Платов, Н.Н. Таранов
Просмотры: 7 978
Глаголица — древняя славянская азбука, создана славянским проповедником святым Константином (Кириллом) Философом и его братом Мефодием в 863 году по просьбе Моравского князя Ростислава, для записи церковных текстов на славянском языке. Считается, что кириллицу разработали последователи Кирилла и Мефодия на основе греческого унциального письма и устава.
Глаголица считается более ранней азбукой, чем кириллица. Древнейшая сохранившаяся глаголическая надпись относится к 893 году и сделана в церкви болгарского царя Симеона Великого (864-927) в Преславе. Древнейшие рукописные памятники, написанные на глаголице архаичным языком — «Киевские листки», датируемые X веком.
Граффити на глаголице в Преславе, Болгария
В начале X века Черноризец Храбр в трактате «О письменах» подчеркивает различие в написании греческих букв и славянской азбуки Кирилла и Мефодия, видимо глаголицы:
«Тем же славянским письменам более святости и чести, что святой муж сотворил их, а греческие - эллины поганые. Если же кто скажет, что не устроил их добро, потому что доделывают их ещё, в ответ скажем этим: и греческие также многажды доделывали ».
Глаголическая и кириллическая азбука в своих древнейших вариантах почти полностью совпадают по звучанию, различаясь только формой написания букв.
Глаголица отличается от кириллицы замысловатой формой букв. В основе построения букв в азбуке глаголицы лежат круг — символ бесконечности, и треугольник — символ мудрости.
Башканская плита, XI век. Глаголица
Облик букв ранней (круглой) глаголицы в чём-то совпадает с хуцури, грузинской церковной азбукой, созданной до IX века , возможно, на основе армянской азбуки. Количество букв в грузинской хуцури — 38, совпадает с количеством букв в славянской азбуке, упомянутых Черноризцем Храбром в его трактате «О письменах» .
Глаголическое письмо было распространено в славянской Далмации и Истрии с прилегающими островами и в приморской Хорватии. Вероятно, под влиянием уставного письма, с XII века в Хорватии глаголица становится угловатой. Эта угловатая разновидность букв глаголицы закрепилась и в хорватском печатном слове.
Новое угловатое написание букв объясняется тем, что римско-католическая церковь в борьбе против службы на славянском языке среди хорватов называла глаголицу «готскими письменами» .
В 1059 году на соборе епископов Далмации и Хорватии «говорили, что готские письмена были придуманы неким еретиком Мефодием, который на этом самом славянском языке написал много ложного против учения католической веры; из-за этого, говорят, он был Божьим судом наказан скорой кончиной ».
В традиции скорописи, поздняя глаголица содержит много вариантов начертания, удобных для написания непрерывных слов.
Азбука глаголицы имеет 33 буквы, у которых есть собственные имена, названия и цифровое значение, что отражает принцип триединства слова, знака и числа.
В глаголице числовые значения букв упорядочены в соответствии с порядком букв. Из глаголицы в кириллицу перешло двадцать девять букв, изменив своё цифровое значение в соответствии с числовым значением соответствующих букв греческого алфавита.
Буквы всех древнейших алфавитов использовались для счёта, в некоторых алфавитах они означали отдельные слова.
Однако именно в глаголице буквы приобрели качество нравоучительного слова, азбука стала прочитываться как моральный кодекс. Усваивая эту азбуку, человек не только запоминал буквы, но и размышлял о смысле, заложенном в названиях букв.
Многообразие смыслов русской азбуки плодотворно сказалось на художественном оформлении буквиц. Всматриваясь в буквы глаголицы, мы замечаем её очень замысловатые формы. Знаки глаголицы часто строятся из двух деталей, расположенных друг на друге.
Замысловатость изображения букв заметна и
в художественном декоративном оформлении 
заглавных букв кириллицы.
Простых круглых форм букв почти нет, все они связаны прямыми линиями. Современной форме букв соответствуют лишь некоторые буквы — ш, у, м, ч, э.
В дальнейшем развитии написание букв глаголицы упростилось, позаимствовав много знаков их азбуки кириллицы.
Глаголица западных славян — чехов, поляков, хорватов, словаков, латышей, литовцев и других народов, продержалась сравнительно недолго и была заменена латинским письмом.
Не все западные славяне перешли на латинское письмо, сербы, белорусы, украинцы и русские пишут на кириллице.
Глаголица не исчезла совсем, до начала Второй мировой войны она употреблялась в кроатских поселениях Италии. На глаголице печатались даже газеты, используя печатный шрифт.
В Древней Руси глаголица практически не использовалась, встречаются лишь отдельные вкрапления глаголических букв в текстах, написанных на кириллице.
Азбукой глаголицы пользовались для передачи церковных текстов. Самым ранним памятником русской письменности считается надпись на горшке из кургана Гнёздово, датируемая первой половиной X века.
дал гороноц Юрию, а кто возме а да и…
В сохранившихся древнерусских памятниках бытовой письменности до крещения Руси используют кириллицу. Встречается использование глаголицы в качестве тайнописи.
